* * *

Прекрасна Австрия – грудастая вдова
иронии и легкокрылой мысли.
Ее австрийцы – вроде молдаван,
добившихся признания в Тунисе.

Итак, вдова (для фона нужен вол
с заиндевевшей мышцей рефлекторной):
как будто проглотила кол,
а то и два, торжественно и гордо

она сидит меж стульями двумя: одним –
немецким, в стиле бидермайер,
другим – венецианским, а сама –
на венском, с теплым караваем

и кринкою парного молока.
И колбасой оплетена, как Лао-
коон, губами шевелит, на облака
поглядывая. Легкий траур

к лицу ей, от которого щемит
в груди. С самим собой и с Богом
народ безмолвствует. Природа говорит
о многом.

Надменно снисходительный Тироль,
скрипят геологические кольца.
Нагорной проповеди каменная соль
вдруг проступает в языке тирольца.

О Вена ветреная, жертвенный овен!
Здесь все: фонтаны, улицы, фиалки,–
все пахнет смертью музыки, навер-
но потому так много катафалков

плывет по небу. Дождь прошел. Нигде
так густо не растут сады и памя-
тники: и Шуберт – весь в воде
сидит, и Моцарт – в птичьем гаме

под солнцем просыхает. Вся в пару
веранда, официант у граммофона
шипящего напутствует иглу.
Вид сбоку: укрощение пифона.

Мой Музиль, вся страна без свойств;
прозрачна, несмотря на снег и скалы.
И можно из Италии смотреть насквозь
и видеть Мюнхен, а из Мюнхена – Тоскану.

1992
Из сб.: Соловьев С. Пир. –
Николаев: Частная фирма «Академия»;
Симферополь: Таврия, 1993. – 320 с. –
Пер. 50.000 экз. – С. 282-283.