Варлаам и Иоасаф

Старец из пустыни Сенаарской...
Русский духовный стих

1

Там, в его пустыне, семенами
чудными полны лукошки звезд.
И спокойно во весь рост
сеятель идет над бороздами
вдохновенных покаянных слез:
только в пламя засевают пламя,
и листают книгу не руками,
и не жгут лампады над строками,
но твою, о ночь, возлюбленную нами,
выжимают световую гроздь.

Но любого озаренья
и любого счастья взгляд
он без сожаления оставит:
так садовник садит, строит, правит –
но хозяин входит в сад.
Скажет каждый, кто работал свету:
ангельскую он прервет беседу
и пойдет, куда велят.

Потому что вверх, как вымпел,
поднимает сердце благодать,
потому что есть любовь и гибель,
и они – сестра и мать.

2

Строят струны, звезды беспокоят.
Струны их и звезды ничего не стоят,
все они отвернуты от нас.

И я руку поднимаю
и дотрагиваюсь – и при мне
рвется человек, как ткань дурная,
как бывает в страшном сне.

Но от замысла их озлобленья
не прошу я: сохрани! –
бич стыда и жало умиленья
мне страшнее, чем они.

Мне страшнее, старец мой чудесный,
нашего свиданья час,
худоба твоя, твой Царь Небесный,
Царь твой тихий, твой алмаз.

Ветер веет, где захочет.
Кто захочет, входит в дом.
То, что знают все, темнее ночи.
Ты один вошел с огнем.

Как глаза, изъеденные дымом,
так вся жизнь не видит и болит.
Что же мне в огне твоем любимом
столько горя говорит?

Если бы ты знал, какой рукою
нас уводит глубина! –
о, какое горе, о, какое
горе, полное до дна.

3

из прибоя поколенья
собирающий Себе народ –
Боже правды, Боже вразумленья,
Бог того, кто без Тебя умрет.

1987–1990
Из сб.: Седакова О. Стихи. –
М.: Гнозис; Carte Blanche, 1994. –
384 с. – Пер. 3.000 экз. – С. 309-313.

Попытка толкованья

Блаженны нищие духом…

Однако на сомнительное их блаженство
свысока посматривают и косо,
подозревая чуть не иронию, чуть не путаницу
в постановке вопроса.
И еще больше лелеют собственные богатства
знаний и интеллектов –
кладовые моделей преобразования мира, построения
Вавилонской башни, планов, проектов;
ящики с домыслами о бессмертье, с суждениями о жизни пола;
папки с догадками о происхождении жизни,
с критикой исторического произвола;
скоросшиватели с доказательствами нравственного прогресса,
гипнотического исцеленья;
конверты с предложениями новых форм сознанья,
нового языка мышленья…

…Но когда они побредут узкой тропой
к призывающему их Богу,
как они свое достоянье
захватят с собой в дорогу?
Одно – стесняет дыханье,
обе руки занимает другое,
третье сползает, четвертое рассыпается,
пятое путается под ногою…
Все, чем они владели гордо, их тащит юзом,
обоюдоострым мечом карает,
неудобоносимым грузом.
И какие-то птицы уже поют,
и песня летит к небу:
здесь уже иные законы,
здесь едино есть на потребу.
И Божественный глагол
покрывает наготу, нищету духа,
и монах указывает сюда путь, и дитя бессловесное,
и слепая старуха!

1987–1989
Из сб.: Николаева О. Здесь: Стихи и
поэмы. – М.: Сов. писатель, 1990. –
128 с. – Обл. 10.000 экз. – С. 48-49.