Кургинян С. Седьмой сценарий. 1.4

Основные, фундаментальные идеи Горбачева были верны: модернизация общества (на советском языке названная «перестройкой»), демонтаж тоталитаризма (так называемая «демократизация»), открытость миру («новое мышление»), информационная свобода («гласность»). Но – политическая стратегия, с помощью которой эти идеи реализовались, принципиально неправильна.

Дело в том, что в качестве ориентира было выбрано индустриальное общество в противовес традиционному (как якобы отсталому, невежественному, варварскому). На самом деле, традиционное общество – это то общество, в котором живут не по принципу соперничества одиночек и действуют исходя не из голого экономического интереса. Во главу угла ставятся интересы сословия, группы, общества. Поведением человека управляет не личная корысть, а принцип, идея. Движение в индустриальном обществе подразумевало либерализацию всех областей общественной жизни.

Однако вспомним 60-е годы. Либерализация в нашей стране тогда провалилась, споткнувшись о наши традиции, об исконные и фатально неизменные черты русского характера. В этом смысле ничего не изменилось. И сегодня любые попытки либерализации приведут лишь к тому или иному виду тоталитаризма.

Со сменой общества традиционалистского на индустриальное человек оказывается выбитым из группового сознания. Тем более что свойства, необходимые, чтобы жить в новых условиях,– рационализм, скептицизм, сугубая аналитичность, ощущение одиночества и надежда только на собственные силы – эти свойства, характерные для англо-американского сознания, не присущи русскому человеку.

В принципе консерватизм вообще свойственен аграрной цивилизации. Но Россия хранила его с такой силой, с таким внутренним отвержением всего, что не укладывалось в ее традиционные представления, как ни одна страна мира, включая Китай и Японию. Отказаться от традиции она не могла и не хотела, ибо предвидела в буржуазности то, что Шпенглер называет «закатом истории», концом цивилизации в царстве сытости.

Больше всего нам говорит об этом русская культура конца XIX века. Капитализм, который в то время был более вероятен, Россия отвергала, как пышущего здоровьем краснощекого мужчину, за которого она не хотела идти замуж. Вспомним Блока: «Какому злому чародею отдашь разбойную красу...» Вспомним чеховских героинь, невест, бегущих из-под венца. Так Россия боялась в объятиях капитализма лишиться своей самости, своего стержня. Этим и объясняется успех большевиков: они принесли русскому народу высокую идею, духовный стержень.

В начале 70-х философы пришли к выводу, что наша обозримая цель – не индустриальное, а постиндустриальное общество, т.е. возвращение к прежнему на новом витке – в соответствии с диаматом (отрицание отрицания). В то же время, когда весь мир стремится вернуться к традиции, мы старательно уничтожаем у себя традиционное общество – опять, как и 70 лет назад, идем не в ногу. Ведь теперь Япония, Сингапур, Гонконг, Китай, Северная и Южная Корея, Куба – страны, оказавшиеся в авангарде развития человечества, ищут, возрождают у себя реликты традиционности. И Куба в этом перечне – не оговорка. Ведь эта страна совсем не такая, какой мы ее представляем по газетам. Западную коммунистическую идею они трансформировали на свой латиноамериканский лад, превратив ее в теологию освобождения, революционный католицизм. Если в Восточной Европе торжествовали коммунистические режимы, посаженные советским штыком, то кубинская революция – явление самородное, естественное, имеющее собственные корни. Куба жестко отреагировала на нашу новую политику и постепенно обрывает все связи, нас соединявшие. Там полным ходом идет сейчас модернизация производства, при резком сокращении потребления. В то же самое время у нее, как уже говорилось, стратегия либерализации терпит поражение.

В СОЦИАЛЬНОЙ СФЕРЕ. Какие слои населения выбрала либеральная стратегия в качестве собственной социальной опоры? Не рабочую аристократию, не научно-техническую интеллигенцию, даже не «средний класс» с его конструктивными свойствами. Она стала создавать лавочников как свою социальную базу. А когда кооперативы начали стремительно криминализироваться, ее и этот криминальный элемент в качестве базы вполне устроил, ибо он легче всего переводится в капиталистические условия. И тогда возникла шаталинская программа с тезисом о конверсии «теневой экономики». Хорошо государство, легитимно признающее своей опорой криминальные слои общества!

В области ЭКОНОМИКИ в качестве стратегии был видвинут рынок. Рынок – всего лишь метод регулирования. Главным стержнем стратегии в нашей ситуации может стать лишь программа форсированного модернизирования промышленности, программа сдвига промышленного контура, которую (это вам подтвердят и Нуйкин, и Селюнин, и Шмелев) рыночными методами не реализовать – только административными. Модернизация промышленности рынку невыгодна. Он воспроизводит тенденции предшествующей экономики, раздувает то, что имеет спрос, развивает существующие деформации. Грубо говоря, Узбекистан так и будет производить только хлопок.

В теории УПРАВЛЕНИЯ мы приняли глубоко популистскую и просто шизофреническую идею о негодности административно-командной системы. Никто из теоретиков управления так и не смог объяснить, почему это плохо. Сам же творец этой идеи, Г.Х. Попов, по сути, создает в Московском регионе суперадминистративную систему. Он собирается вводить институт губернаторства, себе же выбирает должность, по сути, проконсула. Личным своим решением он будет назначать во все префектуры региона префектов, районные же Советы распускаются.

В области ПОЛИТИЧЕСКОЙ ставка на демократию очень опасна и глубоко порочна в ситуации, когда нет гражданского общества. А такое общество может быть построено в обозримом будущем лишь путем социального проектирования. До этого момента единственный возможный тип государства – корпоративный.

И наконец, в области ИДЕОЛОГИИ существует понятие преемственности, «крови» как фундамента любого государства. Пересмотр и демонтаж итогов Второй мировой войны, их дискредитация уже означает разрыв целостности исторического сознания. В таком случае непонятно, на чем же будет держаться государство, ведь государство – это не рынок. Это – история и общая судьба. Нужно каким-то образом восстанавливать историческое сознание, возвращать истории полноту, а не превращать се в сборник позорных, глумливых анекдотов. И ведь никто еще не пытался прощупать потенциал социалистической идеи, коммунистической перспективы. Ее закрыли те же, кто раньше упоенно воспевал.

Во всем мире сейчас наблюдается ренессанс коммунизма. Неокоммунизм, объединяясь с левыми течениями религии, завоевывает все большую популярность. Но ему очень жестко противостоит идеология индустриального общества, либерализма.

Постепенно становится ясно, что дальше мир развиваться не может, что, в конце концов, объем общественного продукта конечен. А значит, его нужно или поделить справедливо между всеми, или оставить, как есть: т.е. одни страны еще выше поднимают уровень своего потребления, другие еще дальше нищают. Империализм переходит уже в стадию эксплуатации одних государств другими. Образно говоря, каждого американца можно считать эксплуататором.

Простой пример: бразильцы, в стремлении догнать Штаты, начали вырубать свои леса, чтобы на их месте возводить новые заводы с современными технологиями. США подняли страшный шум: как, вырубают «легкие мира»! И быстренько внедрили в Бразилию своего генерала, чтобы он это все пресек. Почему бы бразильцам не сказать: ладно, не хотите, чтобы мы уничтожали лес,– платите за кислород. Но ведь не скажут: никто им не позволит. Нечто подобное происходит и в других местах.

Что остается? Либо неравенство, либо какой-то духовный паритет. Я представляю, что гуманистическая модель общества XXI века будет держаться на новой метафизике, соединяющей идеи духовного коммунизма с христианством, с философской антропологией, с учениями Вернадского, Шардена и т.д. Где может родиться эта новая метафизика? В России. Она одна осталась еще заповедным, нерегулируемым континентом. Значит, ее надо раздробить, разрушить, уничтожить как исторический субъект, сбросить этот вагон с пути прогресса, идущего – куда? В неорабовладельческое общество. В новые Афины – прекрасные, просвещенные, держащиеся на труде рабов Афины.

Наша перестройка именно этому и способствует.

И есть люди, которые сознательно этого добиваются. Они на экраны не лезут, в газетах не выступают, их интересует другое – реальная власть. Это позитивистски настроенные круги нашей элитной интеллигенции. В общем, это они дергают за ниточку: и Осташвили, и Новодворская оказываются звеньями одной цепи, крыльями одной политической организации. Первый бьет по очкам еврея, вторая организует по этому поводу демонстрацию, но тем самым они льют воду на одну и ту же мельницу.

И масоны тут ни при чем. «Память» может не волноваться. Речь идет о силах куда более серьезных. А цель – поставить страну на место, где ее хотел бы видеть остальной мир, а самим быть принятым в круги мировой элиты. Как это делается – мы можем убедиться сами. Все происходит на наших глазах.

Взгляните на схему. Примем за единицу уровень жизни при «застое». Вначале общество переживает период эйфории. Когда уровень жизни опускается примерно до отметки 0,4, начинается период ностальгии, хочется «сильной руки», хочется обратно в «застой».

Рис. 9. Социальный прогрес во времени

Это время народных волнений. Ниже отметки 0,2 расположена зона ужаса. Зону ностальгии мы проходим с прежним политическим лидером. Если бы у партии в этот момент хватило ума исчезнуть, окопаться, отсидеться, а потом вернуться и занять прежнее место,– все для нее кончилось бы благополучно. Но ведь в этих кругах думать не принято, для партийного босса самое главное – усидеть в кресле. Наступает период отчаяния,– а КПСС все еще в авангарде, все еще ведет. Босс дрожит, тоскует, но все-таки катается в персональной машине. Как раз в этой зоне отчаяния сбрасывают политического субъекта. А когда новый (опять же ставленник тех закулисных сил) несколько приподымает уровень жизни – все уже рады, ведь не с чем сравнивать, никто не помнит, как было. Но, чтобы все произошло именно так, прежний лидер должен остаться в старых «социалистических» рамках, ибо если его скинут как адепта капитализма, то с чем придет новый? Поэтому Горбачева так старательно оберегают от радикальных мер по капитализации общества.
Нас ждет жесткая политическая борьба в период весна-лето-осень 1991 г. Эта борьба предрешит, будет ли исторический процесс развернут по другой, принципиально новой траектории вперед (1-й сценарий), будет ли он двигаться по той же траектории в пропасть, в хаос (2-й) или мы откатно возвратимся назад и будем заморожены в схемах предшествующей эпохи (3-й). Это три примерно равновесные возможности. Начиная с февраля по март-апрель наиболее вероятна откатная тенденция, с апреля по сентябрь будет наблюдаться равновесие тенденций с некоторым перевесом инициативного центризма (1-й сценарий). И начиная с ноября по январь 1992 г. максимальные шансы имеет либеральная диктатура с распадом страны на регионы и новыми видами тоталитаризма в каждом.

Беседу записала Н. Пашкова.

«Молодость Сибири», № 50, 1990

4.2. ТРЕТИЙ ПУТЬ

Эскиз новой концепции развития нашего общества.

Главная проблема, о которой я хотел говорить,– отсутствие четкого приоритета среди тех вопросов, которые должно решить наше общество. В связи с этим возникли все те противоречия, с которыми мы сегодня сталкиваемся.

В середине 20-х годов стало понятно, что мы отстали от западного мира на целый этап. Западная цивилизация вошла в некое индустриальное общество, а мы остались в предындустриальном. Перепрыгнуть из одной сферы в другую можно лишь за счет мобилизации усилий всего общества.

Бытует, на мой взгляд, глубоко неверная установка, что эту задачу был способен решить нэп. Я беру на себя смелость утверждать, что нэп не способен был обеспечить прыжок в иную формацию, не способен был создать нечто, качественно отличное от того, что он получил в наследство. Нэп – это система, которая обеспечивает оптимум функционирования, как всякий рынок, а не оптимум развития. Это не прыжок в новое качество, это разворачивание на уже существующем плацдарме.

И это разворачивание уже к двадцать восьмому году обнаружило свои пределы, ограниченность своих возможностей. В том смысле, что союз нэпмана и кулака, как и предупреждали теоретики направления Троцкого и Каменева, привел к тому, что государство стало недополучать экспортные продукты, поскольку было нечем расплачиваться за них. Экономическая диктатура мелкого товарного производителя и термидор как ее естественный политический результат. Вот что такое нэп. В плане социально-психологическом – это сугубо невротическая система. В самом деле, мы декларировали некие социальные цели. Мы заявили, что вот здесь, на этой шестой части земной суши, пролили кровь за то, чтобы состоялось нечто принципиально отличное от того, что существует на пяти шестых ее. Но скажите, пожалуйста, чем торгующий пирожками нэпман социалистичней Саввы Морозова или Рябушинского? Стоило ли экспроприировать производства крупных капиталистов, чтобы на их место посадить мелкотоварных производителей? Чем мелкая буржуазия лучше крупной, чем она социалистичней? Ведь каждый человек, живший в эпоху нэпа, мог сравнить его с предшествующей формацией. По наметкам ВСНХ, мы к тридцатому году должны были достигнуть уровня тринадцатого. Но зачем нам достигать уровня тринадцатого года, когда мы там уже были?

Предложенная Сталиным модель отличалась несколькими принципиальными качествами. Она, во-первых, позволяла создать нечто типологически несравнимое с капитализмом. Попробуйте сравнить сталинскую модель социализма с капитализмом. У вас ничего не получится, потому что тут есть два разных типологических качества. Я могу сравнить нэп и капитализм, как теленка и корову. Они сравнимы: теленок меньше коровы. А вот сравнить, предположим, змею и корову невозможно: кто из них больше, кто меньше? Это разные виды. Так была решена очень важная типологическая задача.

Во-вторых, только способом сверхнакопления можно перебросить общество из одной формации в другую. Для этого нужен в гигантском количестве, как основное условие, накопленный капитал, который бы позволил импортировать новое технологическое оборудование и установить его на заводах и фабриках. А дальше нужна культурная революция, которая подготовит соответствующую рабочую силу. И тогда «ножницы» в развитии сократятся. Значит, в основе всего лежит экспортный продукт, который можно за валюту продать на Западе, а на эту валюту купить оборудование.

Вот эта задача накопления, централизации ресурсов решалась несколькими способами. Во-первых, если у меня есть крупные цели, я готов во имя них чем-то жертвовать. Я готов сегодня недополучить ради будущего. Назовите это нормой жертвенности или нормой сверхэксплуатации. Это возможность работать интенсивно за сверхмалую оплату труда, которая рождается только там, где есть смысловая функция. Основная ошибка групп Бухарина, Троцкого, Каменева, Рыкова заключалась в том, что они отдали смысловую функцию в руки Сталина. В России – тот, кто ее контролирует, тот и побеждает. Сталин понял, насколько это важно именно в этой стране, для этого национального характера. Погибшие в гражданской войне миллионы – это новый образ России, новая вера, новое Евангелие от Революции. И политика, и экономика, и социальная психология, теология требовали в тех исторических условиях линии на построение социализма, линии на рынок в новое качество. Только здесь была объяснима жертвенность, а значит, и сверхприбыль, сверхнакопление, первоначальное накопление – словом, ресурс для рывка.

Второй источник сверхнакопления – это сверхэксплуатация крестьянства, вывоз хлебных излишков – единственного экспортного продукта, позволявшего приобрести необходимые нам машины. Далее – построение стен, коробок, в которых можно было бы поставить привезенные машины и механизмы, потом – миграция рабочей силы, безусловно важнейший компонент для рынка. Люди, озабоченные инстинктом самосохранения, побежали в города, потому что поняли, что деревне конец. Это были лучшие рабочие силы, наиболее генетически здоровые люди. Они практически даром поставили стены заводских корпусов, а потом, когда в эти стены ввезли западные станки, обучились, встали у этих станков, и система заработала.

Страшно. Да, но не страшным методом и нельзя было прыгать в такие сроки. За 10 лет прыгнуть из одной фазы в другую можно только страшной ценой...

Мы прыгнули, заплатив эту цену... И получив все те болезни, которые не могли не быть побочными продуктами такого стресса. Мы этой ценой заплатили за промедление, за нэп.

Сейчас мы переживаем в некотором смысле сходный момент. Развитые страны вошли в постиндустриальную эру. Мы же остались в индустриальной. И, сколько мы ни говорим о нехватке тряпок, пищевых продуктов, все дело именно в разрыве. Мы в разных эпохах. Мы пытаемся сравнить, что лучше – капитализм или социализм, но корректнее было бы сравнивать, условно говоря, что лучше – постиндустриальный капитализм или индустриальный социализм. А кстати, что такое индустриальный капитализм? Представьте, что гуверовская модель продолжала бы линейно развиваться дальше. У них это было бы чревато либо фашизмом, либо индустриальной роботизацией. Но у них произошло то, что на языке биологии можно было бы назвать программируемой мутацией.

Могли ли мы мутировать? Да, это могло бы произойти в начале 60-х годов. Об этом говорит прогресс программы образования, об этом говорит интерес во всем мире к новым идеям, которые рождались в нашей стране. На той духовной почве, на том духовном перегное, которые были созданы вопреки сталинским патологиям, могла быть создана определенная инновационная база. У нас была достаточно высокая культура, научная мысль. Если бы мы поняли в те годы, что главное – это интеллектуальный продукт, если бы удержали нащупанный нами интуитивно плацдарм и в оборонной промышленности, и в академиях, и в школьном образовании, и в других областях деятельности, культивируя человеческий фактор, то мы в конечном итоге пришли бы к тому, к чему должна прийти социалистическая формация. А именно в переходную фазу к коммунизму, к обществу, где максимально широко были бы выявлены творческие возможности личности, где были бы созданы наилучшие предпосылки для производства интеллектуального продукта.

Вместо этого мы по второму разу начали себя индустриализировать. Нас не поймут, если сейчас, в условиях экологического кризиса, когда на Западе уже исследуют возможности ограничения потребностей, мы будем говорить о неограниченном их удовлетворении.

Я вижу сейчас два уровня невроза: общество невротически голосует, а правительство невротически пишет постановления. И то и другое есть защитные неврозы. Тогда как реальный вопрос состоит в том, готовы ли мы «прыгнуть» в новую социальную фазу. Самое страшное – потерять время для прыжка. В этом смысле каждый год катастрофически важен для нас. Чтобы мысль была понятнее, проведу аналогию с авиацией. Какой длины наша взлетная полоса? Если несколько километров, то мы можем довольно гладко взлетать и пассажиры не почувствуют перегрузок. Если же взлетать приходится с пятачка, то потребуется огромное ускорение и трудно поручиться за сохранность пассажиров, да и самого самолета. Здесь разница между нами и японцами. Они поняли, каким должен быть взлет, рассчитали плавную траекторию, поэтому не было лихорадки, какого-то конвульсивного дерганья в последний момент, когда уже все застоялось, все сроки пропущены. Нам же требуется суперцентрализация гигантской страны, где разрушена дисциплина, нет культуры рабочей силы, утеряны традиции уважения к интеллектуальному труду. Все это надо быстро мобилизовать, сконцентрировать – естественно, это страшный рывок. Есть вероятность повторения ситуации 20-х годов, потому что опять гигантский разрыв, потеря времени...

Сейчас имеет хождение другая идея: а может быть, не надо прыгать? Не лучше ли, признав абсурдность 70 лет развития, пристроиться в хвост той системе и быстренько пролезть наверх, в постиндустриальное общество.

Хочу подчеркнуть, что для меня как технолога этот второй вариант бесперспективен. Резонов тут много. Мы существуем как целостность до тех пор, пока у нас есть смысловая функция. Если мы хотим устроить у себя некий околокапиталистический рай своими средствами, то следует иметь в виду, например, то, что у нас уже сегодня есть социальный слой, накопивший мощные средства, насчитывающие не одну сотню миллиардов рублей. Но осуществить приватизацию, даже в ограниченных пределах, этот слой может только в том случае, если ему будут предоставлены соответствующие властные полномочия, которые гарантируют охрану капитала. А это уже колумбийский вариант существования. Не дай нам Бог очутиться в таком обществе.

Более того, поскольку слой этот дислоцирован по территориальному признаку, он стремится к усилению независимости регионов от центра, но не до полного развала государства. Для них выгоднее создание такой конфедерации с сильными правами мест, что позволило бы выкачивать ресурсы с других территорий и создавать свое собственное царство с перспективой дальнейшего отделения от страны. В таких условиях модель регионального хозрасчета становится смертельной.

Такая модель приватизации за счет внутренних ресурсов сегодня обсуждается очень активно, при этом идет мимикрия под перестройку. На словах все происходит очень революционно, обязательно главный залп наносится по сталинизму, и после такой «артподготовки» выдвигается тезис абсурдности 70-летнего пути нашего развития. И как альтернатива – легализация частного капитала, приватизация, когда этот капитал вкладывается в основные фонды. Итак, конфедерация с локализацией территорий и их последовательным отделением и слой «советских» дельцов, который в состоянии осуществить эту «перестройку».

Есть и другая модель, основанная на структуре полного распада слишком большой целостности на куски, например не Россия, а Московская территория, Новгородская территория и т.п. Нам предлагают вернуться к феодальной раздробленности, ибо именно в такой модели лучше всего вкладывать средства, вбрасывая их порциями, разделив экономику страны на зоны интересов, влияний.

И тот и другой путь связан с определенными жертвами, с отказом от государственности, от понятия коллективного ума, коллективной истории. И в конечном итоге это приведет к тому, что картина Земли станет несколько другой. А я не убежден, что она станет более благоприятной для человечества, в частности для людей, которые проживают на этой территории. Потому что западный мир отнюдь не является тем раем демократии и всего остального, каким его пытаются выдать. Если без всякой патетики говорить всерьез о неформальных структурах власти, то сии на Западе очень сильны. И не факт, что их концепции власти не содержат элементов элитарности. На Западе, в условиях парламентской демократии, тоже ведь зреют весьма небезобразные «парафеномены». Масонскую ложу П-2, я полагаю всем ясно, не «Память» придумала.

Я никогда не питал иллюзий и не считал нашу систему самой гуманной. Но из крайности в крайность-то зачем бросаться? «Там» тоже сидят не сплошные гуманисты, которые только и думают, как бы осчастливить все человечество, создать для всех людей рай земной. Для себя они его, может, и создадут. А для нас – что придумают?

Вывод – рывок, безусловно, необходим. Но – не сталинскими методами осуществлять его надо! Иначе! Пока еще время есть! И – хотя бы человеческие ресурсы. Но – кооперативы тут не помеха. Они – это все тот же нэп, ничего он не дает, только время теряем. Нужны крупные государственные структуры нового типа. Наш, социалистический, вариант транснациональных корпораций. Взамен министерств – новые мегаструктуры. Ведь не сверхкрупность министерств их погубила, а линейность, негибкость, версифицированность. Я знаю транснациональные корпорации, по капиталу большие, чем наши министерства, и ничего, живут, не разваливаются. А кооперативы на Западе не прижились! Прогорели! Это скрывают от общества, так же как и опыт новых индустриальных стран. Никакой демократии там не было! А экономический рывок был! Связи между экономическим процветанием и демократией для слаборазвитых стран (а мы, при всех наших ракетах, именно такая страна) нет и в помине, точнее, есть, но не прямая, а обратная. Чем меньше этой самой демократии – тем лучше для экономики в момент становления нового. Но каким будет это новое качество? Это самый главный вопрос. С математической точностью можно показать, что если мы хотим существовать как государство, то никаким другим, как государственным, социалистическим, наше будущее быть просто не может! И чем скорее мы это осознаем – тем лучше!

И в этом плане мне кажется очень важной консолидация левого неоконсервативного блока, блока сил, интегрируемых идеей преодоления технологического отрыва. Сделать это невозможно без использования психологических ресурсов общества. Но как только мы становимся на позицию того, что психологические ресурсы общества – это реальная сила, что их надо накапливать, а не разбазаривать, то мы сразу приходим к тому, что нельзя разрывать историческое сознание, нельзя пропагандировать плебейские варианты западной поп-культуры и так далее. Мы приходим к определенному духовному аристократизму и ко всему остальному, связанному с консервативной концепцией культуры (то же самое относится к технологии). Аскетизм, пресвитерианский, протестантский характер жизни, понимание того, что высшими ценностями, помимо бытия, являются ценности, создаваемые самими фактами труда, трудолюбия, доведенного до религии, отличает сегодняшние неоконсервативные стили Запада, очень во многом способствовавшие развитию общества.

А левым я называю наш неоконсерватизм потому, что он связан с потребностью сохранить определенную концепцию нашего пути развития. Коль скоро мы не поворачиваем назад, а стремимся прыгать вперед, то должны в максимальной степени понять, что в этой траектории 70-летнего движения было закономерным, а что случайным, что правильным, а что неверным. И, исходя из этого, максимально вписавшись в траекторию, осуществить прыжок.

Ошибка деятелей предшествующей эпохи была в том, что они попытались полностью перечеркнуть путь развития России до революции. Вот это самое мучительное. В очередной раз! Это я вижу не как гуманитарий, а как математик и политолог. Скажем, те же японцы рассчитали все производные своей траектории движения в новое качество и конечную точку, с помощью гладкой сплайнфункции провели оптимальный полином между прошлым и – Будущим. Мы же ткнули в желанную нам точку и провели прямую. Естественно, что у нас начались чудовищные переходные процессы. В 20-е годы было сделано то же самое. Так неужели, сделав это однажды, мы по отношению к нашей траектории хотим повторить фатальную методологическую ошибку, отрицая 70 лет пути!?

Если мы хотим создать систему для рывка в постиндустриальное общество, нам надо понять, каким именно образом и из каких составных механизмов должна строиться такая система. Естественно, что нужна централизация ресурсов, поскольку даром новые технологии не даются. Причем централизация с опорой на интеллектуальный потенциал. Но в каких формах? Мне представляется, что ключ – это мегаструктуры нового типа и свободные интеллектуальные зоны. Не «валютные», «коммерческие», о которых сейчас много говорят и которые, я боюсь, в нашей голодной стране придется ограждать от остальной территории пулеметами, а свободные интеллектуальные зоны, в которых был бы сосредоточен интеллектуальный потенциал страны и куда мы могли бы впрыскивать ресурсы, в том числе материальные, финансовые, информационные и прочие. И коль скоро мы хотим противопоставить капиталистической модели постиндустриального общества – социалистическую, то, по моему мнению, это возможно сделать единственным способом: опираясь на культуру как некое царство смысла, создать технологии и отдавать их назад в культуру, а не разрывать культуру и технологию, как это сделано на Западе. И между прочим, у них многие интеллектуалы нашей схемой, которая связует между собой культуру и технологию, чрезвычайно заинтересовались, считая, что, может быть, это и есть русский вариант.

Что касается ввоза технологий, то делать это надо под новые идеи, а не стихийно, как это делалось и делается сейчас. Это особенно важно сегодня потому, что срок изнашивания технологии и техники составляет уже не 25 или 30 лет, как в сталинскую и послесталинскую эпоху, а два-три года. Поэтому если мы будем ввозить технологии под опережающие идеи, то успеем развернуть некоторые части технологической базы, способные выпускать продукты, конкурентные на мировом рынке,– интеллектуально емкие, а не как сейчас – трудо- и ресурсоемкие. Я называю такие звенья технологическими цепочками. И как цепочку за цепочкой, в пределах зон свободного интеллектуального роста мы будем реализовывать трансплантацию новой, постиндустриальной базы на территории нашей страны. И вместе с тем будем создавать некий социум для этой базы, рабочую силу. Для каждой технологической цепочки необходимо, например, 20-30 тысяч человек, их можно понемногу подготовить, поскольку ввести сразу 100 миллионов человек в новую культуру труда невозможно. Эти люди должны быть приоритетной группой населения и должны получить то, что им нужно,– кстати, не так много, как хаму-кооперативу. Их нужно накормить и духовно, и физически, создать определенное смысловое поле, чтобы опереться реально на эту высококвалифицированную рабочую силу. Есть ведь немало людей, готовых эффективно работать, если дать им, пожалуй, главное – свободу, материальную и духовную, если создать им благоприятные условия деятельности и определенную материальную базу.

Итак, первое, что необходимо для технологического рывка,– это создание свободных интеллектуальных зон, своего рода полюсов роста. Кстати, у любой системы есть полюсы роста, как и полюсы смерти. А сегодня, я убежден, ресурсы в подавляющей своей массе мигрируют в полюсы смерти системы.

Второе – мегаструктуры. Здоровые части нашей промышленности надо выводить из тех отстойников, в которых они гниют. Отстойниками такими являются министерства. Здоровые же части промышленности – это суперкомпании,– причем государственные. Кстати, реально ослабить силу министерской руки можно, лишь выведя из-под министерств здоровую часть промышленности, а не сокращая численность их аппарата. Зло министерств не в численности аппарата, а в том, что они сегодня являются хозяевами производственных фондов и ресурсов. Лишите их этого хозяйства и оставьте в той же численности. И что будет? Ничего! Останется просто определенная группа населения, которая питается чуть лучше, чем остальные. Это ничего не изменит в общем балансе продуктов. Можно потом сократить ее, переквалифицировать в рабочую силу. Но до тех пор, пока они хозяева экономики, у них в руках власть. Их реальная власть внизу, как у Антея в земле, в том, чем они хозяйничают, а не в структуре их управления.

Но что же нужно таким суперкомпаниям, чтобы они нормально функционировали? Только одно – строка в Госплане. Они должны бытъ обеспечены ресурсами, необходимыми для их эффективной деятельности, ибо пока эти ресурсы дефицитны. Значит, разрушая министерства, мы должны увеличить мощность Госплана. В переходный период без этого не обойтись. В этом и парадокс – в необходимости возврата к командной системе. Ведь, создавая механизмы для прыжка вверх, мы должны создать и механизмы власти. И в этом смысле существующие сегодня механизмы – министерства, обкомы, исполкомы – плохи не тем, что они административно-командные, а тем, что они антикомандные, не тем, что они властные, а тем, что они безвластны. Можно ведь очень легко посчитать уровень властности, уровень командности системы примерно таким способом. Рассматривается кратчайшее расстояние, которое должна была бы пройти команда при минимальной степени задержки, и дальше это кратчайшее расстояние соотносится с тем, которое команда проходит в реальной системе. Если реальное расстояние равно кратчайшему, тогда систему можно назвать абсолютно командной. Если же соотношение бесконечно велико, то она абсолютно некомандная. Наша система имеет сегодня уровень командности, равный 40-50 единицам. Уровень командности в западных фирмах составляет 3-5 единиц, в редких случаях до десяти – в очень мощных бюрократических корпорациях. Уровень командности в системе организованной преступности составляет полторы-две. Таким образом, мы проигрываем сегодня в командности и западным демократическим структурам, и уж тем более суперэффективным структурам, которые сейчас начинают составлять реальную угрозу всему миру.

Так что скорость принятия решений оказывается решающим фактором жизнеспособности.

Итак, командные функции Госплана усиливаются, из-под министерств вырываются здоровые куски промышленности. Через какое-то время наладятся нормальные прямые связи, увеличится выпуск продукции и можно будет уйти от распределения дефицита. Но чем скорее мы введем это распределение между настоящими пользователями, а не между псевдопользователями, каковыми являются министерства, тем скорее мы сможем от него отказаться. Если же мы на 50 процентов сократим Госплан да на 50 – министерства, а распределение функций между ними оставим старое, то ничего путного не получится.

Я хочу подчеркнуть, что нельзя прыгнуть за счет какого-то одного удара по столу кулаком,– особенно прыгнуть в постиндустриальную эру. Нужна совокупность мер. Одни из них обеспечат построение технологической пирамиды, другие спасут здоровую часть промышленности, третьи начнут решать ситуацию в бедственных отраслях экономики, четвертые будут нацелены на борьбу с хищениями, составляющими уже весьма серьезную опасность и усиливающимися в условиях снижения уровня командности и т.д.

Ситуация сейчас такая, что на нас с надеждой смотрят интеллигенты Запада. Смотрят с точки зрения того, что у нас впервые возникла возможность создать империю духа, вроде той, которой грезили Андрей Белый или Вячеслав Иванов. И может, именно в этой империи духа возникнет царство технологии, если мы сумеем соединить лучшие достояния русской инженерной школы с высочайшими традициями русской культуры.

В этом смысле интересен такой исторический факт. Главное артиллерийское управление перед гибелью империи представило Николаю II доклад, в котором излагалась программа перехода в индустриальное общество. Весь же парадокс заключался в том, что правительство Николая II не могло выполнить эту программу, поскольку она дошла до него изуродованной до неузнаваемости. Пришлось пройти 10-летний кровавый путь, чтобы в образе сталинской технократии прийти к ущербному варианту именно той программы. Будем надеяться, что сегодняшнее руководство не несет на себе 300-летнего креста Российской империи и что оно сумеет сбросить другой крест, который несет, т. е. крест последнего, беспомощного и антиадминистративного 25-летия. И в новых исторических условиях сможет, отринув черные тени сталинской системы, найти тот здоровый вариант, при котором, проведя сплайн-функцию через всю нашу историю, включая 70-летний путь социалистического строительства, мы совершим прорыв в новое качество.

«Советская литература», № 3, 1991

4.3. «НОВАЯ ПРАВАЯ» – ЗА РЕФОРМЫ, ЛЕВЫЕ – ЭТО ВОЙНА

Для меня не слишком понятно деление на правых и левых в политике. Особенно в сложившейся на сегодняшний день в СССР ситуации. И уж тем более в соотнесении с динамичностью, т.е. способностью обеспечить развитие.

Есть ряд условий развития (именно развития!) нашей страны, которые императивны для каждого, кто не хочет общецивилизационной катастрофы для каждого. Выполнение этих условий реально в очень узком «коридоре возможностей», где стенки между его «правым» и «левым» так близки друг к другу, что всем нам придется идти вместе. Почему же в такой момент идет конфронтация, яростное шельмование противника?

Я полагаю, что вопрос о свободе и вопрос о демократии могут в надвигающейся ситуации оказаться несовместимыми. Вопросы о правовом государстве и о разрушении так называемой «империи зла» трагически противостоят, ибо разрушение «империи зла» станет возможно лишь с нарушениями принципов права, путем прямого насилия (т.е. революции). И здесь же можно говорить о «левых» и «правых» не в политическом смысле (как на Западе), а в смысле их отношения к насилию как средству борьбы.

Как политик я являюсь принципиальным противником любых революций. А как ученый могу оценить «технологию» применяемой сегодня революционной борьбы. Технологию, использующую традиционный арсенал левых средств, адресующих нас к именам Бабефа, Эбера, Жака Ру,– с той лишь разницей, что благом трудящихся объявляют теперь почему-то так называемой «рынок». Странная ситуация, невиданная в истории! Но главное, конечно, не в этом. Две основные идеи, которые лежат в основе новой революции (национализм и антикоммунизм), находятся в оппозиции и к этому «рынку». Сами по себе идеи антикоммунизма и национализма не лучше и не хуже других. Однако здесь и сейчас они чреваты таким разворотом событий:

1. Распад СССР (это все признают).

2. Распад РСФСР, неминуемый вслед за распадом Союза (что многие отрицают, хотя и это «ясно, как простая гамма»).

3. Миграция населения в объеме нескольких миллионов (а то и десятков миллионов людей). Ухудшение социальных условий, прежде всего в зоне, куда хлынут «мигранты» (Центральная Россия).

4. Индуцированный национализм союзных республик и автономий, ухудшение условий жизни миграцией,– русский национализм. Нельзя долго существовать по принципу «все народы, кроме русского, имеют право на свой национализм». Русский национализм придет последним, но именно как девятый вал, который завершит начатое другими.

Как только это произойдет, все «вишневые сады» интеллигенции окажутся тем, чем они и являются,– академическими утопиями очень умных и столь же далеких от жизни людей. Все будет по-другому, просто, грубо и страшно.

5. Плотно «сбитый» на своей русской равнине, лишенный своей государственности, преданный и оплеванный, находящийся на грани небытия, русский народ будет напоминать сгусток энергии, подобный тому, который возникает в момент рождения новой звезды. Начнется новое пассионарное движение этой «раскаленной сверхновой», и оно пойдет вширь, на свою прежнюю территорию, причем без сдерживающих стопоров в виде пролетарского интернационализма.

Вот левая «национальная идея», доведенная до своего логического завершения.

6. Теперь – «левая политологема». Антикоммунизм, естественно, собьет в такой же пассионарный кулак миллионы людей, которых (и не надо в этом вопросе иллюзий!) начнут преследовать за их убеждения. Плюс ухудшение условий жизни большинства населения и итог – очевиден. (Представим себе, что без вмешательства оккупационных войск, без крупных западных инвестиций такое началось бы в послевоенной Германии. Культ Гитлера и неофашизм были бы обеспечены в течение года – как фундаменталистская реакция).

В нашей ситуации естественный итог фундаментализма – это реанимация Сталина, очищенного от ряда «коммунистических заблуждений», интернационализма в первую очередь. А теперь – в совокупности. «Левая нацидея» плюс «левая политология» равняется тому «самому страшному», чего сами-то левые как раз и боятся, чем пугают народ! Но именно сюда они же и толкают изо дня в день – каждым абсурдным решением, выдаваемым за «политику».

Простим им, ибо не ведают, что творят. Простим всем, кроме тех, кто действительно ведает и – творит очевидное зло.

У страны сегодня – вообще нет иного выхода, кроме Великой реформы. Она просто обречена на рывок. И каждый здравомыслящий человек должен понимать, что его дело – содействовать такому рывку, или, как мы его называем, прорыву. Его компоненты:

1. Неизбежное понижение уровня жизни населения.

2. Создание социально-психологических условий, которые обеспечат положительную адаптацию к этому понижению. Сюда входят цели, принципы солидаризма (перенесение неизбежных тягот сообща), образ будущего, лишь тогда, когда надо было осуществлять рывок. Перестройка закрыла эту возможность, заявив о тектоническом сдвиге в сторону товаров народного потребления и посулив потребительский рай в короткие сроки. Но предпосылки, потенциал, определяющий эффективность такой логики действий,– сохранены.

3. Создание комплексных целевых программ и проектов с категорическим отказом при этом от узкоспециализированного, ведомственного и технопрактического принципов, характерных для программ и проектов, предшествующих десятилетий (по сути – псевдопроектов и псевдопрограмм).

4. Жесточайший режим экономии во всем, что связано с валютными ресурсами, мобилизация всех возможных резервов, с тем чтобы увеличить ресурсы, централизация всех ресурсов этого типа и инвестиции только в работающие проекты и программы. Конкуренцию – в рамках данных программ и проектов, конкуренция за госзаказ.

5. Проверка эффективности структур, входящих в целевые программы и проекты, их конкурентоспособностью на мировом рынке. То есть построение рынка – от имеющегося, мирового, использование его как индикатора, лакмусовой бумажки, способной определить, «кто есть кто». Такими качествами обладает только мировой рынок. Его мы для этого и используем. Мы – его, а не он – нас!

6. Стабилизация финансов.

7. Срочное прекращение вывоза сырья, необходимого для предприятий внутри страны (вспомним корейский опыт по импортзамещению).

8. Высочайший приоритет всех проблем, обеспечивающих преодоление технологического отставания СССР (наука, образование, культура), именно в комплексе.

Можно и дальше излагать эти принципы, но, думаем, достаточно ясно, о чем идет речь.

Можно ли назвать это направление «динамичная правая»? По-видимому, да. Но можно охарактеризовать его же как «инициативный центризм»,– в отличие от центризма позиционного. Что касается меня, то я очень уважаю правых в варианте западного неоконсерватизма, республиканской партии США и других подобных сил и структур, отстаивающих самоидентичность государства, народа, общества. Стоящих за четкое осознание государственных интересов,– в отличие от политических.

Заметьте, что понятий «капитализм» и «социализм» я в этом анализе не использовал вовсе. И это далеко не случайно.

Аналитический сборник
агентства «Постфактум», 22.02.1991

РАЗДЕЛ 5
СЕДЬМОЙ СЦЕНАРИЙ

5.1. ПРЕДОТВРАТИТЬ КАТАСТРОФУ, ОБЕСПЕЧИТЬ РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВА

По просьбе МГК КПСС группой ученых и специалистов государственной корпорации «Экспериментальный творческий центр», научных центров и институтов АН СССР и других организаций подготовлен программный документ. В нем авторы предлагают свое видение путей выхода страны из кризиса и ее перспективного развития.

Вступление
Возможные сценарии развития событий

Мы делим все возможные варианты развития событий в стране на «семь сценариев». Первый и наихудший – это планетарная катастрофа. Возможна ли она за счет распада Союза? Западные эксперты выражают по этому поводу крайнюю озабоченность. Рост экстремизма, насилие как способ решения политических проблем, создание множества террористических групп с «высокой квалификацией», способных осуществить захват особо опасных объектов, включая атомные электростанции,– налицо. Падение дисциплины, отсутствие контроля за технологией производства, отсутствие необходимых команд, с одной стороны. Масса нескоординированных команд, подаваемых с различных этажей власти дезориентированному исполнителю, вынужденному самостоятельно решать, какой из взаимоисключающих «приказов» он должен выполнять,– с другой. Политизация и раскол в армии, правоохранительных органах и других структурах, где это абсолютно недопустимо и где с точки зрения национальной безопасности должна действовать автоматически железная дисциплина и полное единоначалие,– вполне очевидны.

Перспектива гражданской войны – присутствует. Но ведь эта война будет идти не в безвоздушном пространстве! Она может развернуться в конце XX века в пространстве, начиненном «носителями планетарной опасности».

Теперь суммируем эти факторы и определим реальность такого сценария. Она достаточно велика. В мире нет сил, которые хотели бы такого разворота событий. Но уже не однажды в истории совершались события, которых никто не хотел. Ситуация легко может стать абсолютно неуправляемой.

Второй сценарий мы называем «пустая земля». Этот сценарий предполагает смерть народов, населяющих СССР, от голода, эпидемий, межнациональных конфликтов, среди масштабных технических катастроф, социальных взрывов и политических революций, террора новоявленных мини-диктаторов и т.п.

Таким образом, речь идет опять же о катастрофе, но о такой, которая не выйдет за границы СССР. Есть ли силы, заинтересованные в таком развороте событий? Таковые, безусловно, имеются. Это, во-первых, все те, кто станет гасить планетарный пожар, имея в виду, что лучше катастрофа в масштабе СССР, нежели катастрофа для всей цивилизации. Из двух зол большинство выберет меньшее. И в этом нельзя обвинять наших соседей. Но есть силы, для которых такой вариант может быть интересен сам по себе.

Это – сторонники радикальных методов решения экологической проблемы за счет резкого сокращения населения планеты. Западные ученые, приближенные к ультраправым политикам Запада, и реже сами политики делали публичные заявления по этому поводу. Разумеется, речь идет не об официальных представителях западных государств. Но тот факт, что неомальтузианство становится все более популярным на Западе в весьма элитарных сферах, имеющих способность влиять на политику в связи с перспективами глобальной экологической катастрофы,– общеизвестен. Мы не исключаем сторонников таких теорий и в нашей стране.

Третий сценарий – «заповедник». СССР в этом случае превращается в отсталую, не имеющую перспектив страну с медленно угасающим народом, ставшим объектом экспериментов нового типа. Такой вариант развития обсуждается гораздо шире, нежели второй. Здесь – гораздо больше сил, заинтересованных в таком развитии событий.

В конце концов, различные варианты подобных сценариев для Африки обсуждаются широко. А чем мы лучше? Ведь знаменитое высказывание о «Верхней Вольте с атомным оружием», с большим удовлетворением цитировавшееся в наших элитарных либеральных кругах, можно понять no-разному. В том числе и так, что проблема состоит в изъятии оружия, после чего СССР может развиваться по сценарию, уготованному для Верхней Вольты. Здесь важно понять тот очевидный факт, который с упорством игнорируют наши «шестидесятники». А именно, что идея развития всех стран мира, доведения всех жителей цивилизации до уровня тех, кто пользуется сегодня статусом «первого мира»,– абсурдна. Никто не хочет и не может действовать таким способом. Ресурсы ограниченны, и так называемые «лидеры» не могут позволить жителям стран «третьего и четвертого мира» развиваться до их уровня. Экологических, да и сырьевых, ресурсов не хватит на всех. Это уже очевидно. От идеи развития Запад давно уже перешел к идеям «пределов роста», т. е. к тому, как обеспечить для большинства человечества жесткие лимиты потребления. Так что третий сценарий имеет своих сторонников и в мире, и в наших «национальных» олигархиях, и среди международного преступного мира. Третий сценарий описывает «развитие» СССР по так называемой модели «четвертого мира». Она достаточно хорошо известна. Это модель существования в нашей цивилизации выпавших из истории неразвивающихся стран. Третий сценарий предполагает полный распад СССР.

Четвертый сценарий. Превращение СССР в отсталую страну, не лишенную перспектив контролируемого развития,– источник сырья и трудовых ресурсов, резервуар для экологически вредных производств. Это модель развития СССР по пути так называемого «третьего мира». Она обязательно предполагает частичный распад страны и создание ряда небольших государств элитного типа, контролирующих большую часть территорий в интересах стран-лидеров. В Африке такую роль играют страны типа ЮАР. У нас уже сейчас есть претенденты среди республик-лидеров, имеющих «свои планы» относительно республик «второго сорта». В принципе они их даже и не слишком скрывают. Таким образом, заинтересованность в таком сценарии есть у многих. От транснациональных корпораций, оказывающих серьезное влияние на политику своих государств, до части бывших «субъектов Союза».

Блок из первых четырех сценариев предполагает очевидное ухудшение всех показателей уровня жизни для большей части народов СССР. Даже в четвертом сценарии речь идет о понижении уровня жизни в среднем не менее чем в 3 раза. Это – не агитация, а результат конкретных расчетов, признаваемых западными экспертами.

Пятый сценарий. Вхождение СССР во «второй мир». В число так называемых быстро развивающихся стран. Превращение СССР в развивающуюся страну нового типа, ориентированную на массовое ненаукоемкое производство.

Шестой сценарий. Выход СССР в число развитых стран «первого мира», использующих сырьевые, трудовые и экологические ресурсы земного шара.

Пятый и шестой сценарии в совокупности представляют второй блок. В их рамках уровень жизни населения вначале падает, но через несколько лет возрастает и приближается в начале следующего столетия к уровню жизни новых индустриальных стран. Таким образом, речь идет хотя и о тяжелых, но о приемлемых для значительной части населения СССР вариантах развития.

Разумеется, это не имеет ничего общего с теми популистскими заверениями, которые делаются сегодня. Речь идет об уровне жизни существенно ином, нежели тот, который демонстрируется сегодня в рекламных статьях и телевизионных передачах. Но это вопрос, который должно решать население. Возможно, что оно выберет такой сценарий развития, как пятый, и, скорее всего, оно не откажется от шестого. Вопрос лишь в том, действительно ли такие сценарии могут быть сегодня осуществлены. Они обсуждались всерьез на межгосударственном, надгосударственном и окологосударственном уровне в течение первых лет перестройки. Речь шла о замене модели « Восток – Запад» на модель «Север – Юг», где СССР на тех или иных условиях становится частью «Севера». Сюда же входили и интенсивные обсуждения вопроса о возможности включения нас в качестве части объединенной Европы, но это в прошлом. Начиная с 1990 г. ситуация резко меняется. Теперь никто уже не говорит о подобных сценариях развития событий, кроме разве что наших либеральных демократов.

Ниже, в разделе «седьмой сценарий», мы покажем, почему СССР не может рассчитывать сегодня на вхождение во второй или первый мир. И приведем конкретные аргументы. Здесь же мы хотели лишь указать, что, рассматривая все варианты событий, которые в ближайшее время могут развиваться на территории СССР, мы исходим из того, что СССР как система может развиваться только в том случае, если ей будут указаны нормальные цели, перспективы развития, если эти цели и перспективы будут открыто и всенародно обсуждены, если возникнет ясность. Без этого мы будем и дальше продолжать смертоубийственное движение «на ощупь во мгле». Вот почему в основе нашей программы обсуждение реальных целей, тех, которые стоят по ту сторону идеологических ярлыков.

Часть 1
ЦЕЛИ ДЛЯ СССР

1.1. От перестройки – к новому этапу жизни нашего общества

Уже не первое десятилетие СССР движется в пропасть. В доперестроечный период это скрывалось государственными структурами от народа. Результатом этой всеобъемлющей лжи было глубокое загнивание, разрушение социальной ткани, эрозия смыслов и ценностей. Суть перестройки состояла в том, чтобы сказать правду. Общество обязано было осознать реальное положение дел. Спасти страну мог только сам народ за счет мобилизации своих интеллектуальных, нравственных и духовных ресурсов. Но для этого требовалось восстановление самосознания народа. Ему предстояло тяжелое духовное испытание,» предстояло, по сути, самовоспроизвестись в рамках истории.

Перестройка вскрыла реальную расстановку сил в обществе. Обнаружив масштабы эрозии, она одновременно позволила проявиться всем силам – от предельно радикальных до крайне консервативных, включая и потенциал, направленный на деструкцию. Другой возможности выхода из застоя не было и быть не могло. Однако, создав предпосылки для постановки новых реальных целей, перестройка одновременно включила и весь механизм системного кризиса. Реальная расстановка сил оказалась такой, что процессы стали неуправляемыми. Прозрение оказалось куплено ценой огромных издержек. Произошла поляризация сил.

Вместо того чтобы осуществить крутой разворот к новым целям, общество стало двигаться на ощупь во тьме, а СССР как система – распадаться на части. В этой ситуации вопрос формирования инициативных политических сил, способных заявить новые цели, не сбрасывая позитивов перестроечного периода, существеннейшим образом достроить, доопределить перестройку, является вопросом жизни и смерти. Инициативный политический центризм должен отбросить все идеологические ярлыки, служащие протаскиванию частных корыстных целей и реализации политических амбиций. Он обязан говорить в категориях реализма, искать реальные формы и способы движения общества в существующих реальных условиях. Его задача состоит в том, чтобы определить пути спасения общества, найти конкретные, стоящие по ту сторону политической демагогии и идеологических клише цели, средства и механизмы. При этом он не имеет права ограничивать себя решением проблемы стабилизации. Нет и не может сегодня быть гуманного проекта стабилизации вне предъявления обществу идеи развития. Стоящие слева радикалы предлагают обществу проекты, суть которых, какими бы красивыми ни были слова, в «пропускании» общества через катастрофу, распаде страны и интеграции после этого ее осколков путем их поглощения другими системами. Ортодоксальные правые предлагают отбросить общество назад и продолжать после этого его движение к ложным целям. Движение, чреватое для страны медленным угасанием. Либералы говорят об интеграции СССР как целого в мировую цивилизацию, не указывая при этом места нашей страны в этой цивилизации. И правые, и левые отрицают перестройку как ценность. Либералы, напротив, абсолютизируют ее, стремятся затянуть это движение на ощупь во тьме, надеясь при этом на то, что удастся избежать катастрофы. Но она неминуемо надвигается. В этих условиях спасти позитивный потенциал перестройки, сохранить ее от атак и справа, и слева возможно только за счет новой политической доктрины, преемственной по отношению к перестройке, но не тождественной ей. Такая доктрина возможна лишь в рамках инициативного политического центризма. Принимая цели перестройки, он резко критикует стратегию ее осуществления. Исторически он сознает ее необходимость и недостаточность, он видит в ней «за» и «против», оценивает ее как неизбежный и одновременно трагический процесс, сегодня уже завершенный.

Заявляя о преемственности по отношению к перестройке, инициативный центризм ставит новые цели и предлагает новые механизмы.

1.2. СССР как система

В основу программы мы положили целостный междисциплинарный подход. В свете его независимость СССР рассматривается как условие выживания и развития для большинства народов и наций, населяющих эту евро-азиатскую территорию. Сохранить независимость – значит сохранить СССР как систему, т.е. сохранить цели у СССР как единого исторического субъекта. Воля народов сохраниться как целое, проявленная им на референдуме, делает своевременной и необходимой постановку подобных целей

Опыт истории показывает, что отсутствие открыто предъявляемых целей, подмена их популистской демагогией означает на деле сокрытие подлинных целей, носящих настолько антигуманистический и антинародный характер, что их необходимо скрывать как можно более тщательно. Вот почему мы заявляем «Нет!» любой демагогии и требуем обсуждения целей по существу, исходя из реальности и построения программ, исходя, в свою очередь, из этих реальных целей, т.е. системно, концептуально.

Сокрытие целей возможно также и за счет отказа на словах от концептуальности как от принципа. В этом плане разговор о приверженности мировому опыту, живом творчестве масс может легко быть использован для того, чтобы как можно дольше не предъявлять обществу моделей его развития. На деле «живое творчество масс» может быть лишь необходимым моментом, связанным с переходным периодом, периодом становления концепций и выявления реальной расстановки общественно значимых сил.

При формировании целей мы считаем крайне важным исходить из генетических свойств «системного Я» советского общества. В этом отличие нашей программы не только от радикальных утопий демократов, но и от основных международных концепций развития СССР.

К сожалению, даже лучшие из международных программ исходят из гораздо большей близости нашего общества к западному, нежели это имеет место в реальности. Вот почему ряд западных рецептов, подхваченных с огромным энтузиазмом нашими демократическими силами, может дать самые непредсказуемые результаты.

Таким образом, наш принцип подхода к построению программ реформ состоит в опоре не только и даже не столько на зарубежный опыт, сколько на собственный культурно-исторический опыт нашей страны. Заимствовать при этом мировой опыт мы считаем возможным лишь в той части, в какой он может быть реально нами освоен.
Принцип преемственности должен быть сохранен, накопленный потенциал – использован в полной мере.

Система не может быть объектом восхваления или поругания. Она – реальность. И ее потенциал следует изучать и использовать. Поскольку в предшествующий период общество было информировано лишь о недостатках, упущениях, отставаниях и преступлениях, у него сложился неадекватный образ самого себя и своих возможностей. Объективно это было неизбежно, поскольку выбить его из спячки застойного времени можно было только информационным шоком. Но издержки оказались во многом неоправданно велики, так как сама технология шока была неверной. В результате общество перешло из крайности в крайность, возникли новые ложные стереотипы, через которые в очередной раз необходимо прорываться.

В связи с этим мы ставим вопрос о прорывных направлениях, лидирующих предприятиях, высокоэффективных фрагментах, существующих во всем народнохозяйственном комплексе, опережающих научно-технических разработках, существующих наряду с действительно глубоким отставанием. Это необходимо для того, чтобы определить ресурсы системы.

Мы по-новому ставим вопрос о государстве. В предшествующий период государство подавалось обществу в качестве врага. Это недопустимо. Государство – это основа выживания в сложно построенном обществе. Сильное государство – это основа любого развития. Только обладая глубоко расщепленным сознанием, можно одновременно говорить об опыте новых индустриальных стран и вести войну законов. Все вопросы стратегии могут быть решены только под воздействием государства. Бюрократическая анархия застоя, усиленная перестройкой – это путь в никуда. Не может быть процветающих граждан в слабом, полуразрушенном государстве. Сила государства отнюдь не в его свирепости, а в его способности проводить в жизнь реальный стратегический проект в интересах общества.
В своей программе мы обсуждаем поэтому вопрос о новых функциях государства, соответствующих новым целям СССР как системы, а также о тех условиях, при которых государство становится эффективным «мотором» системы, двигающим ее к новым целям.

Во всем комплексе вопросов мы исходим из ориентации на становление в нашей стране инициативного политического центризма. Это – не политизация, а условие для того, чтобы система не потеряла устойчивости. До сих пор общество существовало в политической формуле: радикальные левые, ортодоксальные правые и балансирующий, ищущий компромисса, играющий на противоречиях центр. Такая политическая линия далее невозможна. Инициативный центризм – это не умеренность, не компромисс, это своя программа, свое лицо, свой образ действия. Ни в экономике, ни в политике, ни в философии инициативный центризм не теряет себя. Он видит новый тип общества – между консервативным традиционализмом и радикальным индустриализмом, он видит новый тип экономики – между потребительским обществом и «уравниловкой», он видит новый тип политики – между популизмом и тоталитаризмом. И он готов предъявить обществу новые цели и активно действовать ради их реализации, ради их воплощения в жизнь.

Предлагаемая программа и есть для нас очередной шаг в политической консолидации всех сил, ориентированных на реальность и действие, на спасение страны и государства.
Вопрос о государственном устройстве Союза ССР, о типе государственного пространства, в котором может осуществляться прорыв в завтра, для нас очевиден. Это федерализм, отвечающий мировой практике и нашим традициям. Однако на сегодняшний день его основным условием является наличие у страны целей и перспектив. Никто из субъектов федерации, естественно, не согласится на совместную деградацию. Сначала – обоснованная программа развития, дающая четкие ориентиры, потом – надпартийный блок инициативных центристских сил как политический стержень подобной программы. И после этого – нормальное федеративное государство. Вот три этапа, необходимых для становления СССР как нового системного целого. В данной программе мы делаем шаг в сторону выполнения задач первого этапа. Вне этого рано обсуждать второй и тем более третий этапы. Вот почему мы здесь выносим за скобки проблему будущего устройства Союза.

1.3. Социально-психологические и культурно-исторические особенности СССР как системы

Левые радикалы выдвигают сегодня идею построения общества потребления в кратчайшие сроки. Без нравственной национально-исторической и научной оценки обществу подбрасывают корейский, японский, германский, бразильский, турецкий и другие сценарии различных «чудес». Но чудес – не бывает. Отказ от нравственно-народного и исторического самоопределения и выбора – это путь в никуда. Идет пустое жонглирование словами.

Впрямую ощутив сопротивление народа ломке традиционных устоев жизни, левые радикалы заявляют, что капитализм – это «реальный социализм». Одновременно правые начинают все более и более решительно говорить о «наведении порядка», «призывать к ответу», активизировать в обществе ностальгию по эпохе застоя.

Социалистический выбор фигурирует и в стратегии позиционного центризма, который провозглашает то «шведский», то «гуманный» социализм, то «социализм с человеческим лицом».

При этом никто не желает переходить от знаков к реальности, обсуждая реальные цели и исторический опыт страны. Всякий выход из тяжелого системного кризиса для любого общества любой страны, любого политического уклада одинаково связан с сильной духовной идеей, обеспечивающей формирование всего спектра стимулов, интересов и потребностей, идеей, покрывающей своей легитимностью социальные издержки при выходе из тупика. Эта идея и есть источник любого «чуда», она – мотор любой серьезной реформы. И в этом смысле история нашей страны знает много чудес, как до, так и после Петра Великого. Экономическая реформа в нашей стране всегда шла благодаря духовной энергии народа, направленной на подвижнический, нравственно осмысленный и за счет этого необычайно эффективный производительный труд. О том же свидетельствует и практика других народов, как европейских, так и народов новых индустриальных стран. Их ученые и политики прямо заявляют сегодня, что миф о наличии единых универсальных рецептов «чуда», миф о спасительности различного рода «планов Маршалла» рассчитан на оболванивание людей и на отказ от живого опыта истории этих народов.

Так о какой же идее можно говорить сегодня как о предпосылке прорыва для нашей страны?

Для того чтобы понять это, нужно внимательно вглядеться в историю, если, конечно, мы не хотим повторить ошибки, которые в свое время приводили к самым темным ее периодам. Красной нитью через историю проходит идея коллективизма, идея служения стране, обществу, миру. Идея – жесткого разделения любых деяний на праведные и неправедные, идея – презрения к стяжательству, неправедному богатству, идея коллективного спасения и коллективного выживания, идея – приоритета качественных показателей жизни («благо») над количественными («сытость»). И только на этой основе идея – сверхнапряженного подвижнического труда. Все это родилось не вчера и не 73 года назад.

В основе продуктивного заимствования у Запада должно лежать соотнесение типов традиционных религий данного общества и типов экономических механизмов, наилучшим образом стыкующихся с ними, типов культур в широком смысле слова и типов экономик, типов гражданского потребления и производства, распределения и жизни.

Советский тип культуры – это особый сплав, который следует тщательно изучать, с тем чтобы добиться необходимых сдвигов в кратчайшие сроки. Разрушить этот тип культуры, этот способ думать и чувствовать и создать новый, западный, со своей спецификой, со своими «против» и «за» уже не удастся. И к построению реформы сегодня мы можем идти лишь исходя из того, что имеем. Либо в этой духовной органике страна сумет найти себе путь, либо она погибнет. Если под этим движением подразумевается «социализм», значит, он будет эффективен в плане прорыва. Если такую модель предложит другой политический проект – победит он.

Для нас в программе важно определить, имеет ли шансы такой духовный проект (как бы он себя идеологически ни представлял) на успех с точки зрения тенденций в развитии мировой цивилизации. При этом мы рассматриваем не вчерашний, а ее завтрашний день. А «завтра» мира связано с экоразвитием, с постиндустриализмом, а не с движением в сторону «общества потребления». Как это ни парадоксально, но шанс на успех духовных проектов сегодня гораздо выше, чем в 1917 г. Мы констатируем, что в сложившихся условиях «чудо» для СССР возможно при минимальных издержках именно на пути прорыва в лидеры мирового развития, построения цивилизации нового типа.

1.4. Нравственные ограничения

Есть нравственные ограничения, за пределами которых,– нашей точки зрения, начнется разрушение СССР как системы особого типа.

Первое. Абсолютно неприемлемой ценой за любые, даже самые прогрессивные преобразования, является для нашего народа гражданская война. Все более откровенные призывы радикалов к использованию этого крайнего политического средства преступны. Надежды на то, что удастся переболеть гражданской войной низкой интенсивности, утопичны. Анализ и наших, и зарубежных специалистов показывает, что перенос вооруженного конфликта внутрь страны, раскол армии неминуемо приведут к невиданным в истории человечества разрушениям.

Второе. Необратимую цепную реакцию разрушительных явлений, во многом непредсказуемых, вызовет и потеря политической, экономической и культурной независимости страны. Либеральные демократы и у нас, и на Западе имеют по этому вопросу противоположное мнение, перенося на нашу почву реалии, например, современной Европы. Такой перенос если и правомерен, то по отношению к очень небольшой части СССР. Основная часть населяющих страну народов на равных правах принята в «европейский дом» не будет, а потерю независимости от богатых соседей не перенесет.

Третье. Мы утверждаем, что для подавляющего большинства населения неприемлемым условием является безработица и нужда части общества как узаконенные и широкие социальные явления. Не вдаваясь в философские оценки уравнительной психологии, которую многие считают архаичной и реакционной, мы не можем не признавать реальность: эта психология, вытравленная на Западе за 300 лет господства рыночной экономики, глубоко укоренена в сознании советского народа и рождена его тысячелетней историей, а вовсе не утопией марксизма. Даже если отбросить чувства солидарности и сострадания, холодный расчет показывает, что устойчивого общества при погружении трети населения в нищету создать в СССР не удастся – оно будет сметено взрывами социального мщения и новыми левыми радикальными движениями.

Четвертое. Наконец, на основании изучения международных тенденций и криминологического анализа нашего общества мы утверждаем, что ни в коем случае нельзя допустить, чтобы средствами политической власти овладела организованная преступность. Огосударствление мафии, предоставление ей возможности формировать социальный и экономический порядок станет трагедией не только нашего народа, но и всего человечества.

Из всего множества целей следует рассматривать с точки зрения инициативного центризма только те, которые учитывают перечисленные выше ограничения. Известный тезис о том, что «нравственно то, что эффективно», мы отвергаем. В конечном счете, как показывает исторический опыт нашей страны, эффективным оказывается лишь то, что нравственно.

Нравственность для нас есть один из важнейших ресурсов системы, без которого она развиваться не может.

1.5. Учет стартовых условий при определении целей для СССР

Существует целый ряд так называемых «стартовых» условий, которые во многом предопределяют осуществимость целей.

К их числу мы относим:

Первое. Территория страны, ее природно-климатические условия, минеральные и экологические ресурсы. Это диктует реально достижимый средний уровень потребления. Доступа к иным источникам ресурсов, получаемых путем неэквивалентного обмена, у нас нет и не будет. В то время как уровень потребления так называемых развитых стран обусловлен именно неэквивалентным обменом.

Второе. Трудовые ресурсы в широком смысле этого слова. Исследования показывают, что население страны с его традициями, привычками, ориентацией на социальную защищенность в огромном большинстве своем не сможет и не захочет «играть по правилам», которые приняло, например, население Тайваня или Южной Кореи. Кто-то называет это «развращенностью», кто-то «достижениями социализма» – суть не меняется. Интенсивное трудовое усилие в нашей социально-психологической реальности не может быть получено ни за счет страха быть выброшенным из общества, ни за «счет высокого вознаграждения. Здесь эффективны иные «механизмы».

Третье. Культура, порожденная православием и исламом, исключает возможность перехода к классической западной системе стимулов и мотиваций. Если социализм ставит ограничения с точки зрения способов трудовых мотиваций, свойственных азиатскому региону (отсутствует страх перед голодом, рефлекс безусловного повиновения и т. п.), то культурный традиционализм ставит серьезные препятствия на пути применения классических западных методов (отсутствуют традиции социал-дарвинизма, нет в целом вкуса к риску и конкуренции, войне всех против всех, к идее выживания в одиночку).

В совокупности второе и третье условия уже исключают перенесение методов копирования в нашу реальность как опыта развитых стран Запада, так и опыта новых индустриальных стран.

Четвертое. Специфическая структура системы народного хозяйства, которое отягощено огромным военно-промышленным комплексом, обладает изношенными основными фондами и надломленной инфраструктурой. С одной стороны, наша промышленность – это «ящерица» с «головой» в виде оборонного комплекса и «длинным хвостом», состоящим из предприятий, оснащенных оборудованием едва ли не начала этого века. С другой стороны, экономика в СССР является предельно жесткой системой. Где чуть ли не каждое предприятие – технологический монополист. И выключение его из системы разрушает ее по «принципу домино». А значит – нужна системная, целостная реформа всего промышленного «контура», проводимая государством по единому плану. Это – общемировая практика, но для СССР – вопрос стоит особенно остро.

Пятое. Объективная траектория развития нашего государства в течение многих столетий. Генетическую память системы нельзя ни изменить, ни переломить волевыми решениями, а можно лишь учесть при постановке реальных целей.

Шестое. Устройство современного мира и тенденции его развития.

Седьмое. Нынешний системный кризис страны.

Анализ совокупности приведенных объективных условий позволяет говорить о характере целей, которые могут быть поставлены и реализованы в СССР на нынешнем этапе его развития. Причем эти цели должны с необходимостью задействовать весь позитивный потенциал, в том числе и тот, который оказался раскрыт в результате перестроечного процесса. Без постановки целей и жесткого проведения их в жизнь раскрытый перестройкой потенциал будет стремительно деградировать. Ведь в ходе перестройки оказались активизированными все силы общества, как созидательные, так и разрушительные. В этом и опасность, и конструктивные предпосылки к преодолению системного кризиса.

1.6. Седьмой сценарий

Мы сказали во вступлении о шести возможных сценариях развития событий в стране. Теперь настало время говорить о седьмом. Том, в котором заинтересованы все силы, ищущие альтернатив элитарному мировому порядку, все народы, обреченные этим порядком на роль народов второго сорта. В котором заинтересованы представители «новой волны» из числа тех, кто в начале перестройки ждал развития идеи цивилизации нового типа.

Итак, седьмой сценарий – это выход СССР в лидеры через нахождение своего пути к цивилизации нового типа. Для того чтобы иметь такую возможность, СССР должен пойти на большие издержки. Прорыв, а речь в данном случае может идти только о нем, потребует чрезвычайных усилий народа. Вместе с тем мы вынуждены констатировать, что сегодня страна уже не имеет благоприятно умеренных перспектив, к которым можно бы было идти без значительных перегрузок.

Перестройка проводилась, видимо, исходя из того, что седьмой из рассматриваемых вариантов сопряжен с огромными трудностями для страны и что желательно искать другие, более щадящие варианты движения. Поэтому ориентация шла в целом на шестой или пятый сценарий.

В связи с этим ряд условий Запада по характеру протекания процессов в СССР и Восточной Европе был выполнен, что существенно повлияло на расстановку сил как в Европе, так и в целом мире и привело к новой международной ситуации, контуры которой сегодня во многом определились.

Речь идет о формирующемся сегодня на наших глазах новом «международном экономическом порядке». И чем яснее прочерчиваются контуры этого порядка, тем очевиднее, что сценарии, по рангу выше четвертого, для СССР в нем не предусмотрены. Приводя аргументы в пользу такого утверждения, прежде всего необходимо указать на оценки, даваемые западными экспертами, которые говорят о необходимости перестройки международных экономических отношений, о нарастании в связи с этим конкурентной борьбы трех центров – Европы, Японии и США. Одновременно, констатируя обострение противостояния промышленного и финансового капитала, а также различных финансовых группировок, эти эксперты не предполагают благополучных вариантов для СССР в условиях нарастания в нем процессов деструкции. В этом случае сброс всех конфликтов может происходить за счет нашей страны как источника получения сверхприбылей, как товара на международном рынке, как предмета купли-продажи.

Перестройка международных отношений в неблагоприятном для СССР отношении видна при анализе множества –программ и проектов. И это началось не сегодня. Эти тенденции не удалось переломить. Они фиксируются в пересмотрах сложившихся отношений в добыче, обработке, экспорте и импорте сырья, в программах по сельскому хозяйству в США и странах ЕЭС и во множестве других подобного рода программ. Они фиксируются и в последовательности проводимых мер, обеспечивающих с помощью специальных финансовых механизмов поддержание искусственно заниженных цен на сырье. Об этом свидетельствует в том числе и сетка потребления развивающихся стран, которая сознательно регулируется. Это подтверждает и кривая роста задолженности развивающихся стран. В связи с той же проблемой следует обсуждать и весь комплекс вопросов, связанных с выдвижением новой глобальной идеологии – так называемого информационного общества. Идеологии, предполагающей полный пересмотр экономических, торговых и политических отношений между развитыми и развивающимися странами в сторону увеличения количественного и качественного разрыва между ними. Нельзя не учесть и результатов ряда международных совещаний, где с учетом экологических факторов был сделан вывод о необходимости формирования мирового рынка сырья на основе реального задействования сырьевых ресурсов СССР и стран Восточной Европы. Необходимо принять к сведению и последние тенденции к изменению образа СССР и советского народа в средствах массовой информации Запада. Запад стал формировать новый, негативный, образ нашей страны. Эксперты связывают это с рядом совещаний на высшем уровне, на которых был изменен подход к проблемам финансовых инвестиций для СССР.

Оценке подлежат также тенденции к отказу от стратегии «свободной торговли», переход к режимам жестких протекционистских мер со стороны США, ЕЭС и Японии. При отсутствии мер по защите внутреннего рынка со стороны СССР резко возрастет вероятность выдвигания СССР в сторону наихудших сценариев включения страны в мировое разделение труда.

Вопрос о субъекте издержек, связанных с двусторонним разоружением, приобретает все большую остроту. Очевидна тенденция к сдвигу этих издержек в сторону СССР. Здесь же необходимо анализировать и множество других факторов, в том числе фактические результаты войны в Ираке.

Безусловно, сдвигание СССР на глухую историческую периферию в дальнейшем крайне неблагоприятно отзовется на тех, кто действует сегодня в таком направлении. Оно чревато долговременной глобальной нестабильностью и постоянной, плохо контролируемой перегруппировкой сил. Следует помнить и обо всех типах геополитических распадов с порожденными ими расистскими типами мировой гегемонии в Азии и крайними вариантами националистической идеи в Европе. Но все это не отменяет того факта, что СССР стоит сегодня перед необходимостью выбрать седьмой сценарий с учетом всей полноты новой геополитической ситуации. Такой выбор, кстати, отнюдь не означает возвращения к «доктрине холодной войны». И в стратегическом плане он отвечает долговременным интересам всех исторически ответственных мировых политических сил. Но главное, что он отвечает коренным интересам народов СССР.

События последнего года подтвердили, что приемлемых альтернатив седьмому сценарию для подавляющего большинства народов, входящих в состав СССР, не существует. Вот почему с особой остротой встает вопрос о возможных путях реализации седьмого сценария, о том, можно ли реализовать в его рамках реальную программу необходимых реформ.

Седьмой сценарий не противоречит системе нравственных ограничений, не подрывает гражданского мира, не требует безработицы в масштабах социального бедствия, не ставит вопроса о потере независимости страны, ориентируясь на тип личности, ставящей во главу угла интересы страны.

Он противостоит криминальному типу предпринимательства, отсекает от власти криминальные слои нашего общества.

Седьмой сценарий предполагает ставку на культурно-историческое своеобразие страны. Он позволяет задействовать духовный потенциал общества, включить его традиционные механизмы...

Этот сценарий не возвращает общество вспять, сохраняет позитивный потенциал перестройки.

Седьмой сценарий ориентируется на собственные ресурсы страны и ориентирует ее население на то, чтобы жить по своим ресурсам, а не за счет неэквивалентного обмена со странами «третьего мира».

Седьмой сценарий создает поле для сложившихся мотиваций, включает сильные мотивационные механизмы, ориентирует на созидание, а не на «добывание».

Этот сценарий делает ставку на государство, как мотор системы, и на лидирующую часть науки, промышленности, сельского хозяйства, культуры как социальную базу.

Седьмой сценарий, корректируя траекторию развития, не порывает с традициями страны, типом ее движения в пространстве истории.

И наконец, седьмой сценарий исходит из реальностей геополитики, где правит сила и интерес.

Все это в совокупности говорит о выбранном сценарии как о реальности. И позволяет ставить цели, исходя именно из него.

1.7. Окончательный выбор целей

Рассмотрев все возможные варианты развития событий, проанализировав пределы, в рамках которых СССР может развиваться некатастрофическим путем, проанализировав соотношение внутри- и внешнеполитических факторов, уровень устойчивости страны как системы, ее тип, потенциал, масштаб деструктивных процессов, мы приходим к выводу, что программа преодоления системного кризиса должна исходить из двух взаимосвязанных целей: выживание и развитие в рамках седьмого сценария, т. е. через прорыв в лидеры за счет нахождения пути к цивилизации нового типа.

Сегодня для такой системы, как СССР, этот крайний вариант уже стал более вероятен с точки зрения успешной реализации, нежели другие, умеренные.

Стабилизация как таковая без постановки целей развития – неэффективна. Бороться с кризисом, носящим системный характер, можно, лишь имея четкое понимание того, что будет после его преодоления. Отрыв проблем стабилизации от проблем развития безнравственен и неэффективен. Он, по сути, дестабилизирует ситуацию, несмотря на заверения о противоположных намерениях.

Кризис набрал сегодня те обороты, при которых стабилизация уже невозможна. Она может быть осуществлена лишь после катастрофы, на что и рассчитывают силы крайне правого и крайне левого толка.

Предлагаемая нами модель отрицает стабилизацию через катастрофу и предлагает взамен этого стратегию прорыва для реализации седьмого сценария. Ее формула: движение в русле четко определенных целей с предельной скоростью, при которой система не успевает разрушиться, несмотря на то что она движется в предельно агрессивной среде. Спасение системы происходит при этом за счет того, что осознание целей повышает ее устойчивость, а время движения сквозь агрессивную среду – минимально.

Разработка пакета реформ приводится в данной программе, ориентируясь на выживание, особый тип развития и стратегию прорыва, как три основных элемента.

Часть 2
ПУТИ РЕАЛИЗАЦИИ НАМЕЧЕННЫХ ЦЕЛЕЙ

2.1. Государство и экономика

Одним из наиболее распространенных мифов является миф о неуправляемой государством экономике рынка. На деле такой экономики в мире сегодня не существует. Везде, и особенно в странах, осуществивших быстрый рывок, государство существенным образом воздействует на экономические процессы.

Создав на месте хозяйственно-государственного монстра казарменно-административной системы две автономные подсистемы – государство и экономику, перестройка должна была тем самым укрепить управление экономикой со стороны государства, а не разрушить его.

Однако автономной хозяйственно-экономической подсистемы создано не было, а отключив государство, экономику лишили даже той неэффективной управленческой инфраструктуры, которую она имела до перестройки, и тем самым, по сути, обрекли на деструкцию.

Сфокусировав все внимание на рынке и частной собственности и превратив эти инструменты управления хозяйством из средств в самоцель, в ходе перестройки упустили весь комплекс вопросов, связанных с новой системой управления хозяйственно-экономическим комплексом страны, утеряли контроль над его функционированием и развитием, своими руками дестабилизировали экономику. Сегодняшний кризис есть, по сути, кризис управления производством, а не кризис самого производства, и преодолеть его можно лишь решив проблему управления народным хозяйством во всей полноте, не возвращаясь при этом к казарменно-административной системе, в рамках которой государство будет лишено возможности решать проблемы стратегические, проблемы развития.

Для того чтобы наше общество не оказалось в тисках очередного застоя, не оказалось отброшено в тоталитаризм, необходимо в корне перестроить всю его управленческую инфраструктуру. Главный шаг – выделение в системе жизнеобеспечения и развития общества двух основных автономных подсистем: хозяйственно-экономической и государственной.

Высвобождение государства для развития (а вовсе не устранение его) предполагает создание целостного экономико-правового механизма хозяйственной деятельности, который включает в себя:

Первое. Введение системы экономических, а не командных методов управления экономикой со стороны государства, представляемого органами госуправлсния в том виде, в каком они сегодня существуют в любой рыночной экономике. Эти органы, не вмешиваясь непосредственно в хозяйственную деятельность предприятий (что должно строго наказываться), одновременно имеют право лицензирования, воздействия через систему налогообложения и все способы стимулирования, регулирование цен, распределение материальных ресурсов, выгодный для хозяйственника госзаказ и другие экономические рычаги.

Второе. Введение системы, обеспечивающей высокую трудовую дисциплину через контрактный метод найма, систему премирования, повышение правовой и материальной ответственности за нарушение трудовой и технологической дисциплины, чреватое катастрофическими последствиями.

Третье. Незамедлительное восстановление и укрепление единой системы банковского контроля, разорванной непродуманной реформой, а также выпадением из единой банковской сети системы коммерческих банков. При этом коммерческие банки целесообразно сохранить, но лишь включив их в единую сеть.

Четвертое. Столь же незамедлительное восстановление системы финансового регулирования, укрепление государственной налоговой инспекции и придание ей статуса общесоюзной.

Пятое. Введение свободных цен лишь в сфере бездефицитных товаров и предметов роскоши. Установление цен с единым базовым уровнем рентабельности.

Шестое. Не переходя вновь к государственной монополии внешней торговли, осуществить весь комплекс мер по созданию системы государственного протекционизма в этой жизненно важной сфере. Поставить совместные предприятия в условия, требующие от них создания высокоэффективного производства и инвестирования производственного процесса.

Седьмое. Восстановление общесоюзной регистрации государственных предприятий и поэтапная инвентаризация их основных фондов.

Восьмое. Жесткое разграничение в вопросе о собственности между союзными, республиканскими и муниципальными структурами. Создание дееспособных органов управления государственной собственностью взамен бездействующих сегодня комитетов и фондов.

2.2. Экономические реформы

При разработке стратегии развития мы вынуждены исходить из социально-экономической реальности. Объективной данностью является централизованная экономика.

Новая, ориентированная на человека экономика может «вырасти» лишь из существующего народнохозяйственного комплекса вместе с новыми социальными взаимоотношениями.

Политика достижения новых целей, имеющих иные предпочтения, требует от нас решения двух противоречивых задач. С одной стороны, надо изменить структуру и качество реальной экономической системы, а с другой – необходимо обеспечить социальную защищенность народных масс.

Противоречие этих задач задается объективными законами общественного развития, которые обусловливают прямую зависимость между масштабом экономических преобразований и величиной их социальных издержек для населения.

В этих условиях социально опасно брать на вооружение лишь одномерный инструментарий преобразований – или план (командность), или рынок (стихия). Мировой опыт показывает, что эффективное управление развитием любого сложноорганизованного процесса требует существования и взаимного дополнения двух систем воздействия: на верхнем уровне, уровне «высшей нервной деятельности»,– план, государственное управление через экономические механизмы, формирование общих для всех участников целей и мотиваций; на нижнем уровне, уровне «вегетативной нервной деятельности»,– рынок, диверсификация собственности, конкуренция, изменение цен и доходов. При сопряжении этих взаимодополняющих и взаимопротиворечивых аспектов управления легче найти область равных для всех и каждого социальных издержек, жертв и затрат во время периода преобразований, а затем и обретения столь же равных возможностей для социальной мобильности, экономической динамики, обеспечения прочной социальной защищенности в последующих фазах.

Ясно и другое, что при возврате к администрированию позитивных перемен добиться нельзя. В конечном счете социальные издержки сохранения унитарно-тоталитарной системы общественно-экономической жизни окажутся бесконечно больше издержек, необходимых для преобразований.

Нет необходимости еще раз провозглашать и доказывать разделение государственных и хозяйственных структур между собой. Однако такое разделение не может быть абсолютно полным. Только опираясь на мощь государства, через каналы специальных целевых и долгосрочных программ можно помочь быстрой концентрации достаточных капитальных, трудовых, научно-технических ресурсов в точках прорыва к новым социально-экономическим структурам. Без создания последних перестройка окажется периодом разрушения, а не созидания.

Реформа отношений собственности

Разгосударствление производственной и коммунальной собственности -это логический шаг продвижения к новой экономике и новому обществу. Неверно видеть в этом разделение людей между собой за счет резкого сокращения сферы государственного владения. Приватизация может сплотить людей через коллективные системы владения – распоряжения, а может и, напротив, возвести между ними вместо старых новые перегородки – все зависит от формы проведения ее в жизнь.

Мы не можем пойти на приватизацию всей государственной собственности в форме распродажи имущества в руки частных лиц на свободном рынке. Советская экономика в течение многих десятилетий развивалась в основном как система крупных и сверхкрупных производств, тесно связанных между собой поставками сырья, энергии, комплектующих изделий и полуфабрикатов. Форма собственности в этих условиях не может быть изменена настолько резко, чтобы обрывать сложившиеся хозяйственные связи.

С другой стороны, обслуживание этих связей непосильно частному капиталу. Собственность на существующие промышленные гиганты может быть только ассоциированной.

Кроме того, приватизация должна проводиться для блага народа, а не в интересах тех 10 процентов населения, которые концентрируют в своих руках не менее 38 процентов совокупных денежных доходов.

Отсюда вытекают как условия приватизации, так и приемлемый ее механизм. Государство выпускает символы собственности в виде «народных акций» суммарной стоимостью, равной реальной (остаточной) стоимости основных фондов. Эти акции распределяются на сравнительных принципах между всеми реальными участниками создания национального дохода, в том числе и за предшествующий период, т.е. пенсионерами. «Народная акция» свободно не отчуждается, не является объектом купли-продажи, т. е. не может быть фондовой ценной бумагой. Она определяет меру участия данного физического лица в общем объеме приватизируемой госсобственности. Такая акция может быть учтена в процессе приватизации коммунальной собственности местным Советом как символ стоимости при приобретении жилья и нежилых помещений с выплатой или доплатой в разнице цены. Акция может быть учтена при оформлении коллективной собственности по месту работы (для членов трудового коллектива) с соответствующим участием в распределении дохода предприятия. «Народные акции» следует наделить функцией средства платежа для приобретения средств производства в частную собственность. Эти акции могут быть залоговыми документами в кредитно-финансовых органах в обеспечении ссуды на производительные цели, а также использоваться в виде основания для оформления бессрочной аренды земли в целях сельскохозяйственного производства при сохранении залоговых свойств.

При формировании ассоциированной собственности трудовые коллективы, участники процесса приватизации, в случае их желания осуществляют полные права распоряжения, владения и пользования данным производственным (хозяйственным) объектом, оформляют доверенность на управление нормируемыми и сверхнормативными оборотными средствами приватизируемого предприятия, его амортизационным (по восстановительной стоимости) фондом срочным векселем. Он дается от лица трудового коллектива государству, и на него начисляется ссудный процент по специально разработанным ставкам. Коллектив данного предприятия имеет право привлекать для гашения векселя сбережения своих работников и фонды потребления коллектива, образующиеся в результате производственной деятельности, заемные средства, полученные не из государственных источников. В итоге, если вексель погашен, все учтенные данным трудовым коллективом «народные акции» аннулируются и на совокупную сумму стоимости приватизированных производственных фондов выпускаются ценные бумаги (акции и др.), имеющие хождение в фондовых операциях.

Таким образом, возможна самая широкая диверсификация форм собственности в точном соответствии со специфическими условиями и в расчете на достижение максимальной экономической эффективности трудовой деятельности. Система залога «народных акций» в финансово-кредитных учреждениях позволит обеспечить ответственное инвестирование государственных и иных ресурсов на поддержку кооперативного, семейного, частного и рискованного (в областях творческой деятельности) предпринимательства.

Естественно, что при этом типе приватизации соответствующие изменения социального качества участников происходят постепенно, позволяя «вырастать» и новым общественно-экономическим отношениям.

Аграрная реформа

Принцип преемственности реформ предполагает, что переход на смешанные формы хозяйствования в аграрном комплексе не должен превратиться в кампанию насильственного разрушения высокодоходных колхозов и совхозов. Опыт такого демонтажа колхозов столкнулся с реальными трудностями, например, в республиках Прибалтики, где колхозная форма производства гораздо «моложе», чем в подавляющем большинстве иных районов страны.

Поддержка со стороны государства фермерства в ближайший период не означает вытеснения колхозов и совхозов, а организует здоровые отношения конкуренции и взаимной поддержки в аграрном комплексе. Вопрос стоит следующим образом: либо поддержка фермерства через механизм государственно-бюджетных дотаций, либо нерегулируемый рост цен на продовольствие.

Для данного типа аграрного производства требуется высочайший профессионализм труда земледельцев-фермеров, применение специальных систем землепользования, интенсификации производства, обеспечения соответствующими именно этому типу производства машинами и механизмами. На сегодняшний день в СССР мы не имеем ни общего высокого качества аграрного труда, ни массовой системы подготовки профессиональных фермеров, ни соответствующей системы орудий и средств труда. Сохранение же архаичных систем землепользования ожидаемого эффекта не принесет.

Поставленные перед аграрной реформой цели могут быть достигнуты только в контексте долгосрочных государственных программ.

Прежде всего, это особая подготовка кадров фермеров, как на уровне специального среднего, так и высшего сельскохозяйственного образования. В то же время необходимо создать системы инвестиционного ипотечного кредитования с учетом бессрочной аренды земли. Следует организовать при помощи государства льготные инвестиционные потоки ресурсов как в направлении новых субъектов сельскохозяйственного производства, так и в группу отраслей, обеспечивающих выпуск соответствующих средств труда. Причем инвестиции в машиностроительный комплекс должны быть опережающими.

Надо сказать и о том, что есть достаточно серьезные условия, устанавливающие рамки для выбора вариантов аграрной реформы.

Первое. Бессрочная аренда земли приемлема как форма владения и пользования ею только для сельскохозяйственного производства. Для производительной деятельности другого рода основным принципом является срочная аренда земли.

Второе. Все необрабатываемые сельхозугодья должны быть изъяты у нынешних распорядителей, переведены в статус государственных земель. Оформление актов бессрочной аренды не должно сопровождаться какими-либо условиями, кроме проверки профессиональной подготовки арендодержателей и последующего контроля за целевым использованием земель.

Третье. Установление предельных норм сельхозугодий на одного арендодержателя требует кадастровой переоценки земель и установления предельных льготных норм инвестиций. Сверх этих норм инвестиции осуществляются в коммерческом механизме.

Четвертое. Новому субъекту сельскохозяйственного производства предоставляются особые льготы в областях сельскохозяйственной деятельности, относящейся к высокорентабельным его видам:

– племенное животноводство;

– семенное растениеводство;

– производство экологически чистой сельхозпродукции;

– производство промышленного сырья аграрного происхождения.

Пятое. На каждой территории с усредненным кадастром устанавливаются головные сельскохозяйственные производства (совхозы, колхозы), осуществляющие оперативную помощь в становлении фермерского хозяйства в данном регионе в рамках государственной программы.

Шестое. Субъектом такой государственной программы и всех видов государственной поддержки является ассоциация фермеров данного региона.

Седьмое. Инвестирование и организация перерабатывающих первичную сельхозпродукцию промышленных комплексов, создание соответствующих мощностей хранения первичной продукции сельского хозяйства производятся в рамках государственной программы на ассоциированного субъекта – региональные ассоциации фермеров.

При государственной поддержке новых аграрных структур задачей общества является разработка и реализация специальных целевых программ создания и развития научно-производственных объединений кооперационного типа, с привлечением достижения мировой научно-технической мысли и иностранного инвестиционного капитала в форме холдинга. Это создаст систему технической, машиностроительной, информационной и инфраструктурной поддержки любых видов частного, семейного и вообще специализированного и высокотоварного производства. Только на этой базе можно эффективно строить новые формы аграрно-производственных отношений на земле.

Простая же декларация о введении частной собственности на землю с точки зрения коренных интересов народа никаких существенных сдвигов в выполнении продовольственной программы не внесет. Напротив, это приведет к отрицательным социальным явлениям, а именно – фактическому обезземеливанию масс сельского населения.

Понятно, что осуществление даже только этих программ поддержки развития фермерских хозяйств потребует мобилизации денежных и инвестиционных ресурсов страны. Однако задачи государственно-экомической стратегии еще более широки. Отсюда вытекает потребность и в более мощной системе аккумулирования денежных и инвестиционных ресурсов в качестве одной из первостепенных задач.

Реформа финансов и цен

Предпосылкой разработки государственной программы стабилизации денежного обращения должно быть понимание того, что ценовая реформа апреля 1991 г. является лишь средством приближенного регулирования разрыва между оптовыми и .розничными ценами и более содержательных задач не решает.

Насущной необходимостью остается системная ценовая реформа по всей цепи формирования общественно необходимых затрат – от добычи первичных материалов до выпуска конечной продукции с учетом рентных платежей. Речь идет о сбалансированности всех цен в любой точке производственного процесса, отражающих динамику реальных затрат общества.

Такая ценовая реформа впереди. Следует также учитывать, что в условиях дефицита простое, несбалансированное изменение цен, лишенное соответствующей налоговой поддержки, захлебнется в ненасыщенном, негибком спросе потребителей.

Отсутствие жесткого контроля над движением денежных ресурсов в условиях стагфляции приводит к сокращению объемов долгосрочных кредитов, ориентированных на расширение и развитие производства, а удорожание ссудных ресурсов и сокращение сроков кредитования подхлестывает неконтролируемую инфляцию. Отсюда следует:

Первое. В первый год осуществления стабилизации денежного обращения можно достичь лишь блокирования процессов усиления стагфляции. В процессе погашения вексельных обязательств в программе народной приватизации связывается ежегодно не менее 80 миллиардов рублей налично денежных средств. Около 120 миллиардов рублей не входят в налично-денежное обращение из распределения фондов потребления, учитываемых в погашении вексельных обязательств безналичным образом. В то же время для обслуживания оборота в общественном производстве будет привлекаться краткосрочный и среднесрочный кредит в безналичной форме общим объемом до 120 миллиардов рублей ежегодно.

Далее, расчетные операции при переоформлении собственности в коммунальном хозяйстве дополнительно свяжут до 17 миллиардов рублей в первый год процесса приватизации жилых и нежилых помещений. До 12 миллиардов рублей может быть получено во второй год. В последующем эти поступления удельно и абсолютно сократятся и станут незначительными.

Нерегулируемые цены на предметы роскоши и бездефицитные виды продукции могут связать налично-денежные ресурсы не более чем на 5-7 миллиардов рублей ежегодно в приросте общей суммы товарных цен рынка предложений.

Вместе с тем организация инвестиционного процесса, даже в режиме инфляционной эмиссии в производстве, обеспечит новый рынок для потребителей: специализированные средства производства, малой механизации и периферии, оптимально и достаточно диверсифицированное оборудование станочного парка. На втором этапе (во втором году) она даст незначительный рост дополнительных объемов общественного продукта в негосударственной сфере производства и взрывной его рост в третий год.

Расчетно, в течение трех лет обеспечивается возвратность всего инвестированного (на эти цели) объема государственных и иных средств с дополнительным связыванием не менее 30 процентов налично-денежных знаков в обращении.

Второе. Национальная валюта в СССР является замкнутой и не может в настоящее время опираться на механизмы прямой конвертации в обмене на открытые мировые валюты (СКВ). Вместе с тем следует учесть, что даже в нынешних внутрисоюзных расчетах оперируют разные счетные платежные средства под общим наименованием национальной валюты СССР – рубля.

Расчеты в конвертируемых платежных средствах в процессе образования фондов потребления производств первичного сырья на экспорт не должны допускаться. Данные ресурсы следует, как правило, использовать для обеспечения инвестиционной поддержки процессов перехода на производство сложной (готовой) продукции на экспорт и замещения импорта.

При реализации государственных финансово-ценовых программ существенно изменяются права, функции и место Госбанка СССР как национального эмиссионного банка, которому экономически подчинены все банки государства, вне зависимости от их принадлежности и форм собственности.

Не менее значимой и, по существу, равнозначной мерой является введение налоговой политики как протекционистской системы, с гибкими налоговыми взаимоотношениями как в режиме льгот, так и в режиме защитительных тарифов, обеспечивающих максимальные льготы по развитию импортзамещающих, экспортэффективных, наукоемких производств с широкой опорой на холдинговые взаимоотношения с иностранными инвесторами под государственные гарантии правительства СССР.

В рамках инвестиционной политики движения государственных кредитных ресурсов в национальной валюте предпочтительным правом будет пользоваться «медленная», или инфраструктурная, экономика. Перед инвестициями такого рода прежде всего ставится задача обеспечения качественного сдвига промышленного контура СССР в направлении входа в мировое разделение труда со своим национальным сложным готовым продуктом.

Третье. Реформа цен 1991 г. не устраняет причин неустойчивости потребительского рынка, и вероятность дальнейшего роста цен велика. В стране сложилась резкая дифференциация населения по уровню доходов, расходов и сбережений.

Неэластичность спроса и доминирование на рынке обеспеченных слоев населения приводят к тому, что совокупный спрос слабо эластичен по цене. В этих условиях при росте цен доход производителя увеличивается даже при сокращении продаж в натуре. Рост цен и падение производства будут продолжаться до тех пор, пока совокупный спрос не станет достаточно эластичным.

В такой ситуации регулирующее воздействие на цены может оказать налоговая политика перераспределения доходов с акцентом на их ограничение у обеспеченных слоев населения. Это увеличит число потребителей, спрос которых зависит от уровня цен. В конечном итоге возникает и стимул к росту производства товаров.

Четвертое. Выход из кризиса и обеспечение поступательного развития нашей экономики невозможны без оздоровления платежного баланса страны в плане сбалансированности внешнеэкономических связей. Вместе с тем следует добиться исключения ситуаций спекулятивных внешних воздействий на рубль. Это чрезвычайно важно при переходе к работе по законам рынка и в условиях приобретения нашей экономикой многомерных свойств. Ведь во внешнеэкономические связи вступает возрастающее число нетрадиционных хозяйственных субъектов, что требует особого внимания к проблеме соблюдения общих государственных интересов.

2.3. Реформа технико-экономической и научной базы

Промышленность

На длительном отрезке времени по различным, в том числе и геополитическим, причинам в народном хозяйстве страны воспроизводился и наращивался индустриальный тип производства. При этом до определенного момента удавалось увеличивать чисто количественные показатели результатов хозяйственной деятельности любой ценой. Идеологизированный постоянный количественный рост не давал возможности осуществить своевременно необходимые структурные перестройки ни в масштабах всего народного хозяйства, ни в его отдельных производственных единицах. В результате структура экономики оказалась в стадии столь глубокой деформации, что серьезно затруднен не только переход к экономическим методам управления, но и проведение мер стабилизационного характера. Если говорить о наложении рыночных отношений на сложившуюся структуру хозяйства, то такой эксперимент неизбежно приведет к полному развалу экономики на фоне имитации рынка.

Сегодня значительную часть трудовых и материальных ресурсов отвлекает инвестиционный комплекс, в том числе оборонная промышленность, которая, по сути дела, выведена за пределы единого народнохозяйственного комплекса и, следовательно, может управляться лишь чисто командными методами. Значительный инфляционный заряд содержит в себе гипертрофированное производство средств производства, утратившее инновационный потенциал еще на рубеже 60-70-х годов. Эта сфера слабо ориентирована на техническое обеспечение выпуска продукции конечного спроса. Народное хозяйство оснащено по преимуществу морально и физически устаревшим оборудованием. Отсутствие сбалансированности и низкое качество применяемой техники оказывают силовое давление на добывающий сектор экономики. В результате формируется и воспроизводится работающий сам на себя ресурсорасточительный тип хозяйствования. При низкой мотивации труда, среди причин которой недостаточный уровень развития социальной сферы, постоянно требуется приток новых рабочих рук и соответствующих материальных ресурсов в производство. Пределы такого типа развития очевидны.

Важнейшая роль в устранении диспропорций, безусловно, принадлежит хозяйственному механизму, воздействию экономических рычагов, включающих и реформы рыночного толка. Однако опыт стран, проведших модернизацию и структурные сдвиги в экономике, показывает, что такого рода масштабные операции с необходимостью требуют прямого государственного участия. Оно может проявляться в форме различных сочетаний методов командно-директивного и косвенного экономического регулирования. Это в повышенной мере актуально для экономического пространства нашей страны,– неоднородного по уровню хозяйственного развития и социальной обеспеченности.

Следует подчеркнуть, что без структурной перестройки в наших реальных условиях переход даже к зачаточным формам рынка неизбежно ведет к абсолютной утрате какого-либо контроля за социально-экономическим процессом. Об этом свидетельствует весь опыт последних шести лет. Существенно важно, что структурные сдвиги сколько-нибудь успешно могут быть осуществлены лишь при условии одновременно проводимой технологической модернизации. В противном случае ни создание суперведомств, ни предоставление прав предприятиям с проблемой достижения сбалансированности не справятся. Только сменой управленческих форм без коренного улучшения качества ресурсов и преодоления диспропорций хозяйственная деформация не устраняется.

В целях проведения модернизации государство должно организовать контроль экспортной выручки от вывоза сырья, и прежде всего энергоресурсов. Валютные поступления необходимо приоритетно расходовать на удовлетворение основных жизненных потребностей граждан и на целевые программы модернизации. Использование валютных средств на приобретение товаров, которые в нашей конкретной ситуации могут быть отнесены к предметам роскоши, должно быть запрещено.

С целью ресурсного обеспечения начального этапа модернизации и структурной перестройки необходима инвентаризация предприятий, прежде всего инвестиционного комплекса, по двум направлениям:

– во-первых, для выявления предприятий – полюсов последующей диффузии наукоемкой продукции и технологии (особенно в оборонном комплексе);

– во-вторых, для выявления предприятий, подлежащих перепрофилированию на выпуск непосредственно продукции конечного спроса или средств, обеспечивающих такой выпуск;

– в-третьих, для выявления возможностей создания импортзамещающих производств;

– в-четвертых, для выявления предприятий-монополистов в той или иной сфере производственной деятельности.

Все эти мероприятия в конечном итоге отвечают целям одновременно модернизации и социальной ориентации экономики.

В качестве ресурсного источника модернизации и структурной перестройки нашей экономики можно рассматривать и привлечение иностранных капиталовложений. В частности, используя зарубежные технологии переработки природного и нефтяного газа с последующим экспортом ценных компонентов, можно избежать превращения СССР в «сырьевой придаток» развитых стран, поскольку в этом случае будет осуществляться вывоз продукции более высокой степени обработки, чем, например, сырая нефть.

Модернизация автоматически меняет условия труда на предприятиях, добавляя широкий спектр мотивации к принципу материальной заинтересованности.

Структурно-инвестиционная политика государства должна создать экономику, подготовленную к полноценному функционированию в условиях рыночных отношений. Для этого необходимо сократить сферы расходования инвестиций в неэффективных направлениях, резко повысить качество инвестиционного комплекса, расширить производственную и ресурсную базу социально ориентированных секторов экономики.

Применительно к новым задачам требуется отработать принципы государственного централизованного регулирования экономики. Это должен быть набор целевых комплексных программ, каждая из которых содержит целевые, функциональные, структурные и балансовые уровни. Основное внимание должно быть уделено ресурсному обеспечению достижения поставленных целей. При управлении государственным сектором допустимы неэкономические методы регулирования, поскольку рыночная система в наших конкретных условиях структурно-инвестиционный маневр в приемлемые сроки не осуществит.

Конверсия

Проблема конверсии оборонной промышленности исключительно болезненно воспринимается общественным сознанием. Это связано с тем, что распадаются большие коллективы высококвалифицированных рабочих и инженеров, научных сотрудников, разрушаются уникальные производственные процессы, утрачивается технологический потенциал. Труд на оборонных заводах теряет традиционно высокий престиж. Данный процесс не обеспечен научно и пропагандистски, что порождает в разных слоях общества серьезную озабоченность и опасения за обороноспособность страны.

Следует констатировать, что в настоящее время сложилось два основных подхода к механизму конверсии оборонного комплекса в СССР. Оба они не решают задачи развития экономики и общества в целом, а лишь способны усугубить ситуацию.

Первый путь представляет собой консервативную, или экстенсивную, конверсию, которая связана с принятием исключительно расточительных программ, не учитывающих глубину экономического и финансового кризиса в стране. Суть ее заключается в том, что многомиллиардные суммы, расходуемые на вооружение и военную технику, определяются введением новых цен на эту продукцию с учетом сокращения серийности ее выпуска, дотациями предприятиям, ставшим убыточными в связи с конверсией, расходами на консервацию производственных цехов. Такая конверсия лишь усугубит ситуацию в денежно-финансовой и инвестиционной сферах.

Второй путь, который предлагается рядом экономистов, можно назвать радикальной, или шоковой, конверсией. Он предполагает одномоментное закрытие половины и более предприятий, особенно тех, что выпускают материал- и энергоемкую продукцию. При этом не учитываются катастрофические последствия быстротечного закрытия таких предприятий, связанные с оставлением без работы миллионов высококвалифицированных рабочих, инженеров и служащих, которые составляют профессиональное ядро оборонного комплекса. Шоковая конверсия не согласована также и с поддержанием обороноспособности страны, способна вывести на длительный период из строя целые структурные комплексы по производству военной техники.

В этих условиях необходим третий путь – интенсивная конверсия, которая может проводиться исходя из следующих условий:

при четком соотношении необходимой оборонной достаточности и целей перепрофилирования предприятий оборонного комплекса;

при всесторонней инвентаризации всех предприятий оборонного комплекса с привлечением экспертных групп, ученых и специалистов народного хозяйства с целью определения предприятий и научно-производственных комплексов, способных производить конкурентоспособные продукты для их внедрения на внутренний и мировой рынок;

при создании политики жесткого протекционизма в соотношении такого рода предприятий, перераспределении финансовых ресурсов и фондовых материалов для создания наиболее благоприятных условий предприятиям, способным вести равную конкурентную борьбу с зарубежными фирмами, концернами и корпорациями;

при обеспечении условий полной гарантии переквалификации, обучения, получения денежных компенсаций работниками предприятий оборонного комплекса, которые государство вынуждено будет закрыть как действительно неперспективные;

при постоянной координации этой работы с научными коллективами.

Наука

Прошедшая длинный исторический путь, советская наука сложилась в крупную по масштабам и очень специфическую по своей организации систему научной деятельности. Это самобытная, сильная, корнями своими уходящая в национальную культуру наука, при этом испытывающая на себе все болезни общества.

Если процесс пускается на самотек, то новые связи устанавливаются неконтролируемым способом. Для науки эта ситуация может оказаться фатальной, поскольку наука – хрупкое образование, которое не может уцелеть без финансовой и организационной поддержки стабильных государственных структур. Не может наука и «стихийно» перестраиваться. Если в стране не окажется сильного «субъекта перестройки», то сформированная в старой системе наука просто распадется и прекратит существование. Возникнет разрыв непрерывности, и останется лишь надежда на возникновение новых научных структур в новой устоявшейся экономической системе.

Слом старого хозяйственного механизма в стране без адекватной замены привел к тому, что были подорваны основы стабильного финансирования и обеспечения науки материально-техническими ресурсами. Началась негласная и не санкционированная политическими органами ликвидация научно-исследовательских институтов. Резко изменился социально-психологический климат в среде научных работников.

Все это породило качественно новое по своей мотивации и структуре явление – ориентацию на массовую эмиграцию ученых и научно-технических кадров. Это является и следствием, и важным индикатором кризиса научной системы.

В этих условиях необходима выработка и осуществление срочных мер по обеспечению жизнеспособности научного потенциала СССР (причем не позднее середины 1991 г.), государственной программы реорганизации науки, определив масштабы этой системы с гарантированным выживанием.

Применительно к отраслевой науке возможны следующие срочные шаги: запретить ликвидацию всех НИИ и КБ решениями министерств и ведомств. Финансировать их существование в течение 1991 г.; создать гибкую структуру малых научных коллективов как при НИИ, так и вне централизованного управления; срочно сформировать инфраструктуру, позволяющую создавать рабочие места для тех научных сотрудников, которые при возможном сокращении сети НИИ попадут в новые исследовательские структуры.

В сложившейся ситуации в более уязвимом положении оказалась фундаментальная наука. В настоящее время имеется достаточно большое число направлений в отечественной фундаментальной науке, уровень которых не только не уступает, но и превышает зарубежный. Детальная инвентаризация отечественной науки в ее сравнении с мировой показала, что в любой из отраслей науки существуют лидирующие, прорывные научные разработки, своего рода «щупальца», запущенные далеко вперед за линию мирового научного фронта.

Даже в тех областях, где отставание в среднем оценивается как катастрофическое (на 40-50 лет), есть прорывы, работы и разработки, превышающие мировой уровень, где советские ученые пошли принципиально новым путем. Мировая научная общественность признает приоритетность такого рода разработок, их прорывной характер, их конкретную воплотимость в жизнь. Можно говорить о «второй науке», характеризующей совокупность опережающих советских разработок в 150 отраслях. Ее потенциал, безусловно, достаточен для прорыва.

Область фундаментальной науки должна целиком базироваться на средствах государственного бюджета. Необходима прочная материальная поддержка достигнутого уровня фундаментальных наук со стороны государства, поскольку здесь отставание преодолеть невозможно.

Прикладные исследования должны войти органической частью в структуру хозяйственной деятельности. Их результаты будут востребованы новыми субъектами экономической инициативы. Необходимо выработать обоюдную заинтересованность предпринимателя и изобретателя. Создатель новой техники после внедрения должен иметь право на творческое вознаграждение в размере до 5 процентов от величины чистой прибыли на протяжении минимум 10 лет. Эти суммы, как и прибыль внедряющего новую технику предприятия, облагаются пониженной льготной ставкой налога.

Финансовая политика по отношению к фундаментальной и прикладной науке, неформальным научным обществам, изобретателям и рационализаторам должна основываться на принципе, согласно «которому творчество вообще не может быть оценено через понятие «богатства» – это особое качество личности. И сколько бы эта личность ни получила от общества, справедливость любого вознаграждения соизмеряется только с тем, сколько эта личность дала обществу. Необходима политика протекционизма по отношению к отечественной науке и предприятиям, реализующим новую отечественную технику. Здесь уместны широчайшие налоговые льготы, особенно тем, кто разрабатывает и внедряет производство импортзамещающей продукции. Только таким образом можно постепенно превратить страну из экспортера сырья в полноправного конкурента на мировом рынке продуктов высокой степени обработки.

Следует предоставить самые широкие права изобретателям и творческим работникам реализовать свою часть дохода в производительных капиталовложениях, в первую очередь в области рискованной творческой деятельности (наукоемкое производство). Мировая практика выработала достойные образцы для подражания в этой сфере.

2.4. Социальные издержки и социальные результаты

Комплекс экономических реформ проводится не только для обеспечения хозяйственного роста в послекризисном периоде, но и достижения социальных результатов. Пока же, до выхода из кризиса, экономическая политика государства должна быть направлена на минимизацию и равное распределение между группами населения социальных издержек спада производства и тягот общественного переустройства.

Высшая социальная цель общественно-политических и экономических преобразований состоит в разрешении фундаментального противоречия между ограниченными мотивами участника трудового процесса, вытекающими из отношений найма, и общественным характером средств и результатов производства. Другими словами, речь идет о преодолении отчуждения работника, которое присуще как административно-командной, так и либерально-рыночной модели экономики.

Разгосударствление собственности только потому и имеет смысл, с точки зрения общества, что оно разрешает названное противоречие путем наделения каждого работника равной долей имущественных прав на обеспечивающие его труд средства производства.

В условиях растущей дифференциации доходов единственно приемлемый метод разгосударствления собственности – «народная приватизация». Она блокирует взрывной рост имущественного неравенства трудящихся на начальных этапах выхода из кризиса, обеспечивает в определенной мере равные стартовые условия всем гражданам страны накануне экономического подъема. «Народная акция» по желанию трудящихся может быть использована для улучшения социальных условий жизни своих семей. Владение «народной акцией» предполагает при реализации процесса управления предприятием принцип «один человек – один голос».

Исторически сложилось, что в нашей стране социальную защиту граждан осуществляло государство и в значительно меньшей степени трудовой коллектив. Это – крупное социальное завоевание народа. Наш опыт обеспечения социальных гарантий граждан со стороны государства воспринят и на Западе, где он был существенно развит. К настоящему времени там сложилась система тройного уровня социальной защищенности человека: на государственном уровне – пенсии, страхование по безработице, болезни, от несчастных случаев и стихийных бедствий; на фирменно-корпоративном уровне – пенсии, страхование жизни по болезни, обеспечение пожизненного участия в доходах с передачей имущественных прав по наследству; на семейно-личном уровне – широкий спектр услуг страховых компаний и пенсионных фондов и возможность вложения личных средств в доходное имущество. И теперь уже следует перенять часть этого опыта нашей системе социальной защиты, т.е. дополнить государственные гарантии коллективными и семейно-личными.

Ни в коем случае нельзя ослаблять государственные социальные гарантии до выхода из кризиса. Прежде всего со стороны государства, проводящего структурную перестройку хозяйства и модернизацию, требуется организация переподготовки высвобождающейся в ряде отраслей рабочей силы. На этапе экономического подъема должны быть задействованы в равной степени все три уровня социальной защиты. Причем «народная приватизация» создает основу развития коллективного, группового и семейно-личного уровней социальных гарантий граждан.

«Народная приватизация» позволяет гражданам вкладывать средства в недвижимое имущество, цены на которое в условиях даже сильной инфляции будут расти быстрее, чем на товары текущего спроса. Тем самым создается новый механизм защиты сбережений трудящихся в неблагоприятных экономических обстоятельствах.

Модернизация производства объективно требует и содержит в себе предпосылки гуманизации социально-трудовых отношений. Повышение квалификации труда, бережное расходование человеческого капитала, патернализм, повышенное чувство личной ответственности за результаты труда, сближение уровня и образа жизни участников производства, коллективные методы работы и интересы – все это создает дополнительные, помимо роста доходов, мотивации для роста экономической эффективности. Таким образом, модернизация не представляет собой технократическую программу, а непосредственно влияет одновременно и на экономический, и на социальный результаты хозяйственной деятельности.

Структурно-инвестиционная политика государства должна обеспечить необходимыми ресурсами целевые программы: производственную, экологическую, охраны здоровья, жилищную, производства товаров длительного пользования.

Государство обеспечивает выравнивание социально-экономических условий и уровня жизни населения по территории страны путем индикативного планирования (через фискальные льготы, субсидии, льготные кредиты) и прямого участия (в форме направления ресурсов в зоны социальных бедствий).

Декларация о введении частной собственности на землю, с точки зрения коренных интересов народа, никаких существенных сдвигов в выполнение продовольственной программы не внесет. Напротив, эта декларация приведет к массовому обезземеливанию сельского населения, к отрицательным социальным последствиям. Произойдет резкое повышение цен на сельскохозяйственную продукцию и продовольствие в результате монополизации аграрного сектора в форме латифундий.

Возникновение фермерства и решение продовольственной проблемы в стране невозможно в обозримом будущем вне государственного протекционизма. Очевидно, нужна система подготовки кадров новых сельских хозяев. Это необходимо сделать раньше, чем у будущих фермеров окажется достаточно средств для оплаты такой подготовки. Частный и коллективный капитал вряд ли способен решить эту проблему в сжатые сроки и полностью. Следовательно, нужна государственная целевая программа. Она будет иметь дополнительный социальный эффект в виде снижения негативных последствий структурной безработицы, освободившиеся рабочие руки можно будет быстрее и легче использовать для возрождения села.

Бессрочная аренда государственных земель как форма организации фермерских хозяйств, по сравнению с частным землевладением, имеет важное социальное преимущество. В этом случае нет рынка земли, спекуляции участками, которая повлечет за собой, как показывает мировой опыт, взвинчивание цен. В результате равный доступ граждан к земле будет затруднен. Спекуляция землей по взвинченным ценам обескровит фермерство и затормозит развитие сельскохозяйственного производства.

Возможная на переходном периоде резкая дифференциация доходов ослабляет стимулирующую роль экономических рычагов в росте товарной массы, ставит барьер позитивным изменениям структуры спроса, способствует возникновению очагов социальной напряженности, снижает уровень жизни населения. В связи с этим необходимое движение цен к равновесному уровню должно сочетаться с дифференцированной индексацией доходов. На переходном периоде любая политика государственных дотаций, если она не искажает структуру цен, не носит характер убивающей стимулы благотворительности, имеет помимо социального чисто прагматическое значение.

Конечно, в период кризиса и выхода из него только активная государственная политика способна если не облегчить в целом, то уравнять бремя социальных издержек. В сочетании с рыночной самоорганизацией эта политика способна сократить длительность кризисной фазы. Плоды же преобразований достаточно скоро окупят принесенные жертвы, появятся новые возможности роста социальной мобильности и дохода, экономика динамизируется, и социальная защищенность трудящихся будет обеспечиваться на трех уровнях, а не только в форме государственных гарантий. В условиях же возврата к администрированию такие перспективы полностью исчезают, уже принесенные жертвы потеряют всякий смысл.

2.5. Национальная и экономическая безопасность

К началу перестройки в обществе существовали высокоорганизованные антисоциальные силы: коррумпированная часть партийно-государственной бюрократии и мафиозные структуры. Именно они хлынули в образовавшийся при сломе административных структур вакуум, активно ломая эти структуры и обогащаясь в условиях хаоса. В руки преступников был дан огромный стартовый капитал в результате антиалкогольной кампании, которая не только породила огромный скачок дефицита в госбюджете, но и способствовала возникновению новых устойчивых мафиозных структур, быстрому наращиванию теневого капитала. Разрешение кооперативам и совместным предприятиям вести бесконтрольную внешнюю торговлю при неконвертируемом рубле, искусственно заниженных по сравнению с мировыми внутренних ценах и наличии больших теневых капиталов привело к спекуляции национальным достоянием.

Возникла реальная угроза экономической безопасности Союза ССР из-за возрастающих объемов контрабандных поставок импортных товаров; экспорта необработанного сырья; махинаций по перераспределению кооперативам и совместным предприятиям различной фондируемой продукции и сырья в ущерб государственным заказам; реализации им же повсеместно скопившегося на госпредприятиях неликвида для вывоза за рубеж; незаконного ввоза и вывоза капиталов без организации собственно совместных производств, что приводит к накоплению на счетах СП крупных сумм советских денег, которые обмениваются на иностранную валюту по курсу «черного» рынка.

Повысилась организованность преступлений в финансово-банковской системе путем денежных махинаций, подделки банковских чеков и кредитных карточек, незаконных операций по снятию и переводу денежных сумм.

Подобную ситуацию можно расценивать как разновидность финансовой войны против Союза ССР с использованием различных форм мошенничества, фиктивного банкротства, уклонения от налогообложения.

Ужесточился контроль организованной преступности над наркобизнесом, проституцией, вымогательством (рэкетом), игорным бизнесом.

Уже отмечаются факты организованной преступной торговли трансплантируемыми органами и донорской кровью, формируется «черный» рынок рабочей силы.

Катастрофический масштаб приобрели массовые преступления на объектах транспорта, которым способствуют вынужденные перебои работы транспорта, блокада дорог, массовые «бросания» поездов без охраны на перегонах, скопления неохраняемого подвижного состава с ценными грузами на приграничных станциях и в морских торговых портах.

В основе многих преступных действий лежит коррупция, суть которой составляют подкуп и продажа властных полномочий различным преступным сообществам, использование должностными лицами в корыстных целях служебного положения, подкуп и взяточничество, государственный рэкет. С помощью коррупционеров с иностранными фирмами заключаются невыгодные для страны контракты на поставку некачественной продукции, сбывается стратегическое сырье и материалы.

Создавшееся положение можно характеризовать как срыв перестроечных процессов в сфере обеспечения правопорядка:

во-первых, в ходе перестройки не удалось реализовать на деле лозунг о том, что «у нас не должно быть зон, свободных от критики». Ряд регионов не коснулся очистительный процесс борьбы с организованной преступностью и коррупцией. Процессы, вскрытые в Узбекистане, параллельно проходили во всех республиках, краях и областях с разной степенью интенсивности. Размах мафиозных структур был явно недооценен: ими оказались поражены все отрасли народного хозяйства и все элементы власти;

во-вторых, под широко разрекламированной суверенизацией была расшатана система правоохранительных органов, особенно МВД СССР;

в-третьих, ложно понятый принцип гуманизации правовой системы привел к тому, что на фоне действительно необходимых мер по реабилитации невинно пострадавших людей полным ходом идет кампания за реабилитацию активно действующих преступников. На фоне мер по укреплению законности развернулась кампания по компрометации и дискредитации честно выполнявших свой долг сотрудников милиции, госбезопасности и прокуроров. Это не могло не повлиять на общую их апатию и неверие в справедливость;

в-четвертых, непрестанные реорганизации в МВД на протяжении всех лет перестройки, «мотание» огромной системы то в одну, то в другую сторону крайне негативно сказались на эффективности борьбы с преступностью.

В результате этих и ряда других факторов перестройка в сфере правопорядка обернулась разгулом преступности. Если не будет остановлен маховик реализации лозунга о конверсии «теневого» капитала и легализации «теневой» экономики, то на фоне грядущей безработицы, центробежных процессов, взрыва этнических, религиозных и политических конфликтов, тотального дефицита, на фоне дезинтеграции правоохранительной системы – эти факторы в совокупности вызовут такую волну преступности, которая сметет все усилия по борьбе с ней.

Механизм обеспечения национальной безопасности в период стабилизации предполагает разработку системы защиты экономической деятельности от криминализации, структур управления от коррупции, населения и общества в целом – от разгула преступности.

Защита общества от организованной преступности

В организационном плане предусматривается поэтапное создание мощной президентской службы по борьбе с организованной преступностью. На первом этапе (в течение 1,5-2 ближайших лет) создаются разветвленные, хорошо оснащенные структуры на региональном и межрегиональном уровнях, подчиненные соответствующим централизованным службам в МВД СССР, КГБ СССР и Прокуратуре СССР. На втором этапе созданные структуры объединяются в единую централизованную службу по борьбе с организованной преступностью – комитет, находящийся в непосредственном подчинении Президента СССР. При данной службе создаются бюро технического обеспечения безопасности и система экспертных советов на контрактной основе (по отраслям народного хозяйства, структурам экономической и правовой деятельности).

В плане правового регулирования разрабатывается Закон об основах борьбы с организованной преступностью в Союзе ССР (по аналогии с соответствующими законами в США, Японии, Италии и других странах). Одновременно следует привести в соответствие с нормами данного общесоюзного закона уголовное, гражданское, трудовое, финансовое и иное законодательство СССР.

Предусматривается укрепление Государственной налоговой инспекции СССР, наделение ее контролирующими функциями и властными полномочиями, правами расследования фактов сокрытия доходов и направления материалов о таких нарушениях в суд.

Разрабатывается комплексная программа обеспечения контроля за параметрами «теневой» экономики с выводами информации в Госкомстат СССР путем формирования единой базы данных об этих явлениях.

Защита экономики от криминализации

Создается единый ревизионный орган при Кабинете министров СССР для осуществления проверок и ревизий по поручениям и постановлениям правоохранительных и финансовых органов.

Вводится система регулярных проверок соблюдения порядка кредитования банками кооперативов, совместных предприятий, акционерных обществ с целью осуществления контроля за целевым использованием кредитов и их возвратом.

Расширяется сеть скупочных и комиссионных магазинов по торговле товарами, ввезенными гражданами из-за границы, с обеспечением государственно-общественного контроля за их реализацией населению.

Открывается сеть государственных коммерческих магазинов, торгующих дефицитными изделиями.

Создается гибкая налоговая система (налог с продажи, налог с прибыли) в отношении коммерческих магазинов, открытых кооперативами, частными лицами.

Принимается Закон о банкротстве в СССР, в котором содержится механизм защиты общества от хищений путем банкротства.

Вводится электронная система слежения за арбитражной практикой применения законодательства о материальной ответственности государственных предприятий, организаций, кооперативов, совместных предприятий и других юридических лиц за вред, причиненный партнерам по хозяйственной деятельности в результате несоблюдения договорных обязательств.

Такая же система вводится по контролю за поступлением, транспортировкой, хранением и распределением грузов, поступающих в СССР из-за границы, с целью выявления и пресечения фактов их сокрытия, хищений, порчи и уничтожения.

Разрабатывается единая общегосударственная система учета размеров потерь грузов на всех станциях транспортировки для определения конкретных участков их возникновения, а также разграничения персональной ответственности участников процесса перевозки.

Устанавливается перечень валютных ценностей, операции с которыми составляют монополию государства (драгоценные металлы, камни и минералы, за исключением ювелирных изделий, а также лома таких изделий).

Защита экономической безопасности СССР

Создается новый механизм функционирования сквозного валютно-таможенного контроля за внешнеторговыми сделками, основанного на информационном обмене и организационном взаимодействии Минфина СССР, Госбанка СССР, коммерческих банков, уполномоченных обслуживать расчеты по внешнеторговым сделкам и действующих на основании лицензий, выдаваемых Госбанком СССР, Главного управления государственного таможенного контроля при Кабинете министров СССР, Внешэкономбанка СССР.

Для проведения этой работы создается специальный орган валютно-таможенного контроля, оснащенный современной компьютерной техникой, позволяющей получать и обрабатывать информацию, поступающую от организаций экспортеров и импортеров, таможни и банка. В этом случае потребуется наличие совместимой компьютерной базы в таможенных органах и банке, возможно, и в организациях, представляющих отчетность, а также разработка единой базы данных. Создается служба таможенной экспертизы, которая включает в себя систему технического слежения за вывозом стратегического сырья и материалов, драгметаллов и ввозом высокотехнологических изделий из-за рубежа. Вводится порядок, при котором ввоз и вывоз продукции лицензируется только при наличии актов экспертизы такой службы.

Объявляется монополия государства на ввоз особо прибыльной импортной продукции (персональные компьютеры, бытовая электроника, автомобили, аудиовизуальная техника и т.п.).

Разрабатывается гибкая налоговая политика за вывоз энергоносителей, металлов, стройматериалов, промышленного сырья, особо наукоемких технологий. В этих целях создается специальный орган при Кабинете министров СССР.

Вводится институт правовой и финансовой ответственности за сокрытие сведений по операциям через иностранные банки в ущерб экономической безопасности страны.

Создается сеть пунктов купли-продажи иностранной валюты в отделениях госбанков и коммерческих банков, которым такое право выдается Внешэкономбанком СССР.

Защита структур управления от коррупции

Стержневым моментом здесь является принятие основ законодательства Союза ССР и союзных республик о государственной службе, где регламентируются вопросы недопущения совместительства для государственных служащих (кроме научной, изобретательской, педагогической и экспертной деятельности), получения подарков и принятия услуг от предприятий, учреждений и организаций, а также граждан в связи с выполнением служебной деятельности, совершения действий, которые могут быть расценены как использование своей должности в личных целях, и других деяний, способствующих коррумпированию.

Одновременно готовится положение о финансовом контроле за имущественным состоянием лиц, занимающих ответственные государственные должности, предусматривающем декларирование ценного имущества, которым они располагали при вступлении в должность, и особый порядок совершения ими крупных имущественных сделок.

Защита общества от массовых преступных проявлений

Вносятся дополнения к Закону СССР «О правовом режиме чрезвычайного положения» от 03.04.90 г., суть которых сводится к тому, чтобы создать правовые гарантии для реального предотвращения массовых беспорядков на стадии «угрожаемого « периода, когда беспорядки как таковые еще не начались, но к ним ведется интенсивная подготовка, распространяются слухи, на митингах ведется пропаганда межнациональной розни, совершаются террористические акты, диверсии и акты вредительства.

Дополняется Указ Президента СССР от 25.07.90 г. «О запрещении создания вооруженных формирований, не предусмотренных законодательством СССР, и изъятии оружия в случае его незаконного хранения» разделом о введении чрезвычайного положения в отдельных регионах при необходимости разоружения военизированных группировок.

Разрабатываются и принимаются законы СССР «О борьбе с терроризмом», «Об урегулировании вооруженных конфликтов между республиками», «О статусе беженцев», «Об ответственности за геноцид».

Восстанавливается система централизованного руководства оперативно-розыскными и следственными аппаратами в системе органов внутренних дел. При МВД СССР создаются «силы быстрого реагирования» на межнациональные конфликты, акты массового противоправного экстремизма и терроризма.

2.6. Контуры экономики будущего

На пороге XXI века страна должна выйти из социально-экономического кризиса. Потенциал этого выхода либо будет сегодня растрачен, либо воссоздан для будущего экономического роста. В этом смысле может быть принят лозунг «Иного не дано».

Для того чтобы этот потенциал развился, следует разнообразить социально-экономическую систему, сделать экономику многомерной, в которой разные формы собственности конкурируют между собой и дополняют друг друга. Именно разнообразие экономического пространства обеспечит высокую вероятность возникновения полюсов роста, даст импульс структурной перестройке экономики н технологической модернизации.

Мнение, что только рынок способен взрыхлить почву для дальнейшего экономического роста, наивно. За прошедший период была создана инерционная и мощная индустриальная система, подкрепляемая самодостаточным для отдельных исторических эпох командно-административным механизмом управления. Осуществить серьезные структурные сдвиги и процесс модернизации в наших конкретных условиях способно только государство. Только оно в состоянии подготовить нашу экономику к эффективной многомерности, когда рыночные методы регулирования будут органично сочетаться с государственным управлением. Следует подчеркнуть, что без перестройки, начатой в 1985 г., создание многомерной экономики было бы невозможно. Не был бы возможен и переход к экономическим методам регулирования хозяйства.

В сегодняшней переходной ситуации вновь на повестке дня вопрос об управлении, о тех его формах, с которыми страна войдет в XXI век. Новый тип управления предусматривает отделение собственно государственного управления от хозяйственного. Применительно к экономике будущего это означает, что в ведение государственных структур попадают стратегические проблемы развития, главным образом на макроэкономическом уровне, тогда как хозяйственные структуры сосредоточиваются на текущих задачах процесса воспроизводства.

При таком типе управления неизбежны элементы «командности» со стороны государства, но в форме экономического регулирования.

Экономика будущего предполагает открытость миру, функционирует как многомерная, под государственным протекционизмом.

Возникает новое социальное структурирование. На каком-то этапе уже состоявшегося исторического развития нашего общества классовая характеристика принадлежности человека исчезла. У нас реально сформирована некая социальная общность. Теперь зарождается так называемый средний класс, обозначается резкая стратификация внутриклассовых групп.

Экономика будущего, в нашем представлении, не признает социальных различий, для нее все члены общества социально равны. Наше политическое и социально-экономическое пространство должно давать равные возможности, удобства и приемлемость для всех социальных групп и каждого из людей, составляющих эти группы. Преимущества такой социальной мобильности будут сохраняться и развиваться. В этом смысле осуществляется примат общечеловеческих ценностей, провозглашенный перестройкой.

Характерная черта экономики будущего состоит в том, что решающую роль в ней будет играть научно-техническая интеллигенция. Это объективный процесс, обусловленный в том числе спецификой труда в модернизированном хозяйстве.

Таким образом, экономика будущего представляется многомерной, с облегченным производственным контуром и модернизированной технологией, социально направленной, управляемой преимущественно экономическими методами, с развитой многофункциональной инфраструктурой, сбалансированной по финансовым и материальным потокам, обеспечивающей комплекс разумных потребностей каждого члена общества.

Страна располагает всеми возможностями, чтобы реализовать стратегию экономики «прорыва».

Заключение.
Концепция прорыва и постиндустриальное общество

Сейчас еще нет возможности отчетливо представить себе образ того типа цивилизации, который может быть построен в результате прорыва. Его можно очерчивать в негативных утверждениях. Это не будет общество потребления, это не будет антиэкологичное (в широком смысле слова, включающее экологию культуры и человека) атомизированное общество, это не будет авторитарный и унитарный бюрократизированный режим и т.д.

Но где же возможность эволюции к такому обществу с того этапа, на котором речь идет о выживании этносов? И как можно говорить о таком прорыве, когда значительная часть населения живет и мыслит в структурах традиционного, «медленного» общества и не проварена в котле рыночной экономики и индустриального образа жизни?

На наш взгляд, именно на нынешнем этапе развития человеческой цивилизации мы получили эту счастливую возможность. И заключается она в том, что в этот исторический момент существуют три диалектически отрицающие друг друга типа цивилизации: традиционное аграрное общество, индустриальная цивилизация и постиндустриальное общество. Какие возможности это сочетание открывает для СССР?

Безусловно, для осуществления прорыва необходимо завершение индустриализации страны и овладение новым этапом научно-технической революции. Это можно делать только в рамках смешанной экономики с сильным государственным участием и планированием, с концентрацией ресурсов и агрессивной инновационной политикой. Но эффективной эта система может быть только в том случае, если она будет ограничена сравнительно компактной «зоной прорыва». При попытке распространить воздействие плановых механизмов на все огромное по масштабам и сложности экономическое пространство система опять захлебнется. Основная масса производства и распределения должна быть переведена в режим самоорганизации. Еще недавно, по сути, единственным возможным механизмом такой самоорганизации был рынок. Его тотальное организующее влияние предлагается в качестве механизма и сейчас либеральными демократами. Между тем сейчас это уже не единственная альтернатива планирования. В мире в ряде разных культур возникли и испытаны системы постиндустриального общества, преодолевшие тоталитаризм рынка как организующего механизма. Эти системы могут быть приложены к тем регионам, где доминирует «дорыночное» общество.

Речь идет, таким образом, об использовании известного в технике «туннельного эффекта» в социальной сфере. Сейчас становится возможным овладение элементами постиндустриального общества и свойственных ему способов производства и распределения без перемалывания населения в рыночной экономике, «атомизации» людей и болезненной ломки их культурных устоев и мироощущения. То, что уставшее индустриальное общество создает в ответ на кризис рыночных отношений, может быть органично воспринято обществом традиционным. Это показала траектория развития Японии, а в последние годы – ряда стран Юго-Восточной Азии. Для этого есть все предпосылки, например, в сельских районах и малых городах России, Средней Азии, Казахстана, Северного Кавказа.

Результатом осуществления такого «туннельного эффекта» будет освоение созданных постиндустриализмом наукоемких, но операционально простых технологий населением указанных регионов. Это даст значительное увеличение продуктивности общественного и индивидуального труда без превращения его в труд индустриальный. Это будет производство нематериалоемких и неэнергоемких продуктов для удовлетворения личных потребностей и внерыночного обмена в селе и городе.

Часть населения через такие технологии будет втянута в мелкотоварное семейное производство с надомным трудом через симбиоз с промышленными предприятиями. Без крупных капиталовложений будет создана крупная и эластичная система рабочих мест и мобилизованы огромные дремлющие трудовые и интеллектуальные ресурсы, включая здоровое участие в семейном трудовом процессе подростков и стариков. Уже сейчас постиндустриальная наука создала огромный и быстро расширяющийся набор технологий, которые вполне могут быть освоены населением СССР, повысить качество его жизни и «разгосударствить» производство и потребление массивных частей общественного организма. Установив в дополнение к существующим сейчас консервативным коллективистским структурам традиционного общества «вторую опору» в виде структур постиндустриализма, мы резко облегчим и ускорим достраивание элементов развернутой индустриальной цивилизации в нише между этими опорами. И эта деятельность будет вполне поддаваться рациональному современному планированию в сочетании с рыночными механизмами регулирования. И та значительная часть населения, которая уже доросла до психологии и мироощущения индустриализма, избежит антагонистических столкновений с «косной» частью населения. Перед нами откроется путь к здоровой плюралистичной экосистеме общества.

Программная разработка подготовлена авторским коллективом в составе:
руководитель – кандидат физико-математических наук С. Кургинян; кандидат экономических наук Г. Аврех, кандидат химических наук Т. Айзатулин, П. Гончаров, кандидат психологических наук Ю. Громыко, кандидат экономических наук А. Гудков, доктор химических наук С. Кара-Мурза, А. Кондырев, кандидат юридических наук В. Овчинский.

«Московская правда», 28.03.1991 г.

5.2. ДЛЯ НАШЕЙ ПРАКТИКИ ЕЩЕ НЕТ ТЕОРИИ (РАЗЪЯСНЕНИЯ СОАВТОРОВ С.Е. КУРГИНЯНА ПО ПРОГРАММНОЙ РАЗРАБОТКЕ)

ЯПОНЦЫ, ОКАЗЫВАЕТСЯ, УЧИЛИСЬ У МАРШАЛА ЖУКОВА

Не собираетесь ли вы подменить «живое творчество масс», признанное двигателем перестройки, прокрустовым ложем привычного плана?

Опасения такого рода понятны и вполне объяснимы. В массовом сознании подчинение деятельности служению какой-либо цели связано на протяжении десятилетий с жестким, доведенным до самопожертвования выполнением конкретных показателей в заданные сроки. Во что это вылилось к 1985 г., многие помнят.

Любую здравую мысль, любое прогрессивное начинание можно вульгарно довести до абсурда. И результат будет одинаково печален, независимо от того, невежество или злая воля ему способствовали. Государственный корабль, которым каждый захотел поуправлять по своему разумению, начал выполнять странные эволюции. Так называемый курс перестройки оказался хаотичным метанием в открытом море, которое к тому же бывает штормовым и усеянным рифами. Припасы иссякли, команда устала. В такой ситуации возникают апатия одних и ярость других как реакция на бесплодную суету.

В подобном положении оказались тысячи трудовых коллективов, где нежелание работать по-старому превратилось в неработоспособность, не послужило импульсом к выходу на новую ступень экономического и социального развития. Полагаться на «живое творчество масс» или рыночную стихию не рискуют даже страны, намного опередившие нас. Я был весьма удивлен, когда узнал, что достижению японского чуда способствовало изучение опыта разработки плана ГОЭЛРО, штабной деятельности маршала Жукова, методов решения целевых задач академиком Королевым. Но этими да еще несколькими примерами, скорее исключительными, чем типичными, исчерпывается отечественная практика постановки и достижения целей.

Главным звеном в начале перестройки был признан научно-технический прогресс, который, как оказалось, немыслим без самостоятельности трудовых коллективов, что потребовало экономических реформ, неосуществимых без реформ политических, которые в свою очередь... Так можно по звенышку перебрать всю цепь, в конечном счете оставив ее на прежнем месте.

Мы ратуем за постановку высоких целей, достижение которых, быть может, потребует десятилетий. Но это не эфемерное «светлое завтра», а вполне реальное, соответствующее колоссальному потенциалу нашей страны лидирующее место в мировом цивилизованном сообществе. И занять его предстоит достойно, цивилизованным путем.

Пресловутое «Догнать и перегнать!» тут ни при чем. Не следовало бы ориентироваться и на продолжительный период стабилизации экономического положения.

Было бы легкомыслием устраивать какие-то международные состязания по увеличению производства отдельных видов продукции, как это практиковалось в свое время. Возвратом к застою может обернуться застревание в стабилизационном периоде. Мы должны проскочить его без задержки. Иными словами, предлагается выбор цели сопрягать не с чужими хвостами и собственным прошлым, а с прогнозируемым современными средствами уровнем требований XXI века. Изменение форм собственности, становление рыночных отношений и другие фетишизируемые зачастую в качестве краеугольных камней процессы приложатся сами собой, органично войдут в хозяйственную практику и начнут работать не раньше и не позже срока, отведенного им логикой развития общества.

В состоянии общество представить, каким оно хочет быть в XXI веке, учитывая свои собственные потребности и традиции? Вокруг этого и надо консолидировать усилия, что ничуть не стесняет свободы творчества и не имеет ничего общего с прокрустовым ложем.

Целевые программы создавались и раньше. Судьба их плачевна. В чем отличие вашего документа?

Мне думается, виновато не столько, вернее, не только навязывание этих программ сверху. При этом оставим без внимания те из них, которые носили откровенно декларативный характер и уже достаточно раскритикованы. Основной просчет даже документов, несущих сугубо конкретную, выраженную в цифрах постановку целей, на мой взгляд, имеет методологический характер. Традиционно во главу угла ставится либо лидирующий продукт, либо лидирующая технология. Кстати сказать, не обеспеченную в данный момент технологией цель у нас вообще не принято ставить. Между тем на смену, я бы сказал, одномерному, т. е. выстраивающему в затылок друг другу существующие производства, методу программно-целевого планирования рвется проблемно-целевой.

Вечный двигатель невозможен, алхимики ненаучны. Но вспомним, сколько выдающихся открытий сделано попутно! С аналогичной картиной сталкиваются и сейчас создатели сложной техники, по ходу дела находящие оригинальные решения, применимые в других отраслях.

Не на новую модель автомашины надо составлять программу. Целью должно служить переустройство отрасли, позволяющее гибко переходить с одной модели на другую. Еще актуальнее эта задача для легкой промышленности, вообще производства товаров народного потребления.

Не повлияют ли затраты, требуемые для достижения высоких целей, на уровень жизни народа?

Благосостояние не ограничивается высокой зарплатой. Нужно обилие товаров. Иначе высокие цены сведут к нулю мнимый достаток. С чем мы сейчас и сталкиваемся. Разрыв между номинальной и реальной зарплатой возрастает.

Предлагается вкладывать деньги в производство, в том числе в производство товаров народного потребления, в создание техники для их выпуска, что невозможно без развития базовых отраслей промышленности. Мы слишком рано и незаслуженно почувствовали себя «обществом потребления». Собственные ресурсы и заемные средства проедаются, теряются безвозвратно. Крестьянина, сварившего кашу из семян для посева, односельчане сочли бы за умалишенного. А у нас способность перевести фонд развития производства в наличные деньги расценивается чуть ли не образцом предприимчивости.

Германия, Япония, другие страны, пережившие послевоенный ренессанс, шли к изобилию на потребительском рынке, развивая производство и во многом ограничивая сиюминутные запросы. В этом должна проявляться и наша способность выйти из кризиса и прорваться в постиндустриальное общество.

Ю. Громыко

ПРЫГАТЬ С БАЛКОНА ОПАСНО ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ

Не кажется ли парадоксальным, что программный документ призывает демократизировать экономику директивным путем?

Опыт прошедших шести лет показал, что благих пожеланий и намерений недостаточно для конкретных, тем более коренных преобразований. Сейчас для многих камнем преткновения стал вопрос о собственности. В необходимости разгосударствления и приватизации вроде бы сомнений не возникает, однако сыр-бор разгорался вокруг того, что, как, когда и кому продавать или передавать? Представьте себе, если дележом вашего имущества займутся наследники, соседи и близкие, родственники, как говорится, по своему усмотрению и помимо вашей воли.

Именно государство, являющееся крупнейшим собственником и само заинтересованное избавиться от непосильной ноши управления гигантским хозяйством, должно распорядиться недвижимостью так, чтобы и волки были сыты и овцы целы.

Демократизация общества значительно опережает демократизацию хозяйственной деятельности. Надо этот разрыв устранить, разумеется, не в ущерб первому, а во благо второму. Кто, кроме государства-собственника, способен на это? То-то же.

Или возьмем для примера структурную перестройку хозяйства и модернизацию технологий, чем должен по идее сопровождаться процесс разгосударствления. Здесь также необходимо встречное движение. Акционерные общества, связанные с выпуском и сбытом продуктов конечного спроса, начнут давать верные ориентиры структурной перестройке по всей цепочке производств, скажем, через машиностроение вплоть до добывающих отраслей. Зная эти ориентиры, государство окажет ресурсную поддержку тем, кто действительно нужен стране, и поставит в стесненные обстоятельства тех, чья продукция не пользуется спросом.

Постепенно государство снимет с себя груз текущих хозяйственных забот, регулируя лишь основные пропорции производства с помощью налоговой и кредитной политики. В настоящее же время впору создать постоянные государственные органы (кстати, в ряде стран так поступали и поступают), которые осуществляли бы властные полномочия по разгосударствлению и приватизации. То же можно сказать о таких характерных для данного периода и нуждающихся в организационном начале процессах, как структурная перестройка, конверсия и т.д.

Наконец, на переходном к рынку этапе государство просто обязано взять на себя роль гаранта, способного свести к минимуму социальные издержки.

Даже в странах с развитой рыночной экономикой выход из кризисных ситуаций сопровождается – и это в порядке вещей – государственным вмешательством в хозяйственную жизнь. А что говорить о нашей системе, до недавнего времени требовавшей даже для строительства дворцов культуры в областных центрах специального постановления Совмина СССР!

Кратчайший путь к рынку не обязательно – лучший. Я мог бы спрямить себе дорогу к табачному киоску, если бы прыгал с балкона пятого этажа. Но приходится идти окольным путем, дожидаться лифта. Вот пусть государство и создает лифт для подъема экономики.

На заре перестройки в Москве проходила кампания по закрытию, перепрофилированию или выводу из столицы НИИ и КБ, особенно отраслевых. Почему же сейчас вы выступаете за сохранение всех без исключения научно-исследовательских организаций?

– Потому что в командной экономике отделить успешно работающий институт от неэффективного вообще нельзя. Ведь экономические измерители в данной системе ни в коей мере не отражают полезности как материальных, так и интеллектуальных результатов деятельности.

В недавнем прошлом избежать закрытия НИИ, между прочим, было довольно просто: составить записку, в которой указать, что аналогичные исследования ведутся в США или ФРГ. Других критериев «нужности» не существовало.

В то время, лет пять-шесть назад, я работал во ВНИИ органического синтеза, который «подлежал». Спас положение визит в МГК КПСС, откуда тогда гонения на прикладную науку и координировались. Кто-то из наших представителей вовремя намекнул весьма ответственному лицу, что тот держит ручку из пластмассы. Так органический синтез вписался в «профиль» Москвы.

Не следует ждать мгновенного ажиотажного спроса на новую технику. Но он обязательно наступит, как только появятся элементы состязательности между предприятиями. Вот тогда возникнут действительно объективные основания для закрытия одних и расширения других НИИ и КБ. Сейчас хоть на вытянутых руках неудобно, тяжко – держать науку надо. Государство, всерьез подумывавшее о переброске рек, такую ношу выдержит. Наши затраты на науку в сравнении с американскими или японскими столь малы, что об их экономии говорить-то стыдно.

Возможен ли прорыв в постиндустриальное общество без повышения продуктивности труда на основе его индустриализации?

Жаль, что такой вопрос возникает после прочтения программного документа. В этом, наверное, наша недоработка, если есть сомнения.

Конечно же, без индустриализации не обойтись. Наше экономическое пространство развито неравномерно, и отдельные регионы придется, может быть, «доиндустриализировать». Хотелось бы разгрузить и очистить старый производственный контур, но тогда не хватит ресурсов для новых отраслей. Не практикуем мы и принятое на Западе размещение тяжелых и грязных производств в слаборазвитых странах.

Выход видится в модернизации производств, в том числе базовых отраслей. К примеру, Япония производит на душу населения стали не меньше, чем СССР. Но уровень техники и производительности труда в японской черной металлургии гораздо выше.

Г. Аврех

ВРЕМЕНИ НЕТ НА ПОВТОРЕНИЕ ПРОЙДЕННОГО

Многоукладность всегда существовала в нашей экономике. Другое дело, как были развиты, допустим, та же индивидуальная трудовая деятельность, кооперация, да и «теневая» экономика. Вы вводите понятие многомерности экономики. Что это такое?

Путать между собой многоукладность и многомерность не надо. Многомерность – термин скорее правовой, чем экономический. Речь идет о диверсификации форм собственности.

Сама по себе собственность не решает стоящих перед обществом проблем, существуя в определенном экономическом пространстве, подчиняющемся своим законам. Напротив, та или иная ее форма может вступать в противоречие с доминирующим укладом или друг с другом. Словом, в разгосударствлении и приватизации мы видим инструмент, но не цель реформ.

Все знают, что фермеры США способны прокормить чуть ли не полмира. Но при этом не следует забывать, что на семейные фермы приходится лишь 2 процента производства сельхозпродукции, а 98 процентов обеспечиваются крупными корпорациями. Как видим, объемы несоизмеримы. И многомерность подразумевает не столько формы собственности, сколько структуру экономики.

Гибкость современного промышленного производства на Западе базируется на том, что одно крупное головное предприятие поддерживает прочные традиционные экономические связи с тысячами смежников, не принадлежащих данной структуре, можно сказать, аутсайдерами. Так, всемирно известная компания «Крайслер» располагает четырьмя основными производствами, которые получают комплектующие узлы, детали и материалы от 3 400 специализированных аутсайдеров, входящих в другие акционерные общества.

В мировом хозяйстве давным-давно ушли от противоречий структуры и собственности внутри нее. Бархатное структурирование достигается на уровне отдельных производств и межотраслевых отношений. Само по себе понятие отрасли как таковой разрушено. За основу взят комплекс, выпускающий тот или иной тип готовой продукции.

К такой структуре целесообразно стремиться и нам, решительно отказаться от отраслевых условностей.

Что собой представляет «нетрадиционный субъект хозяйствования»? В какую традицию он не вписывается – мировую, отечественную?

Мировая традиция возникновения субъектов хозяйствования основана на движении ценных бумаг в сторону концентрации финансовых ресурсов для инвестирования в любое прибыльное поле деятельности. Для этого, как минимум, необходимы реально ценные бумаги, развитые формы собственности, действующая фондовая биржа. Ни одним, ни другим, ни третьим мы не располагаем. Свернуть на этот путь означало бы окунуться в капитализм так называемого, по определению западных экономистов, дарвинистского типа, где выживают сильнейшие.

Мировая цивилизация со множеством потрясений прошла данный этап лет сто тому назад. Однако представим себе котировку на бирже акций московского «Рубина» в современных условиях телевизорного дефицита. Курс был бы значительно выше их реальной весомости, и достаточно появиться на рынке другим телевизорным магнатам (за рубежом их пруд пруди), как держатели акций мгновенно прогорят.

Свой традиционный путь складывался в России. Семейный купеческо-коммерческий капитал собирался в торговом доме семейного же типа. В развитие производства средства вкладывались, опираясь на ресурсы такого торгового дома. В сельском хозяйстве имелись общинные средства и, по сути, коммунальная система их использования.

Ни один из этих субъектов хозяйствования сейчас не в состоянии вложить достаточные ресурсы в быстрое развитие производства. Пройти по всей цепочке от кустаря до крупного товаропроизводителя – потребуется 50-60 лет. Такого срока ни у кого нет.

Реальное экономическое пространство будет завоевано только нетрадиционным субъектом хозяйствования, соединяющим взаимоотношения собственности между государством и любым другим частным ли, ассоциированным ли и т.д. субъектом. Контрагент государства в состоянии вырасти из него, используя его же поддержку.

В цене современного мирового продукта стремительно растет доля интеллектуальных затрат, сокращая материалоемкость и энергоемкость. В Японии за последние 10 лет вдвое уменьшилось потребление сырья и материалов и вдвое увеличился объем производства. Впору говорить о складывающейся научно-технической элите в предпринимательстве, ничего общего не имеющей с социальной иерархией.

Взрывной характер экономического взлета, на наш взгляд, полностью определяется социальным и материальным положением творцов интеллектуального продукта. И это тоже нетрадиционный субъект хозяйствования, становление которого в нашей стране зависит от поддержки государства.

Не означает ли предлагаемое включение коммерческих банков в единую сеть ликвидацию их самостоятельности?

Банковское дело во всем мире носит подчеркнуто консервативный характер. Это не случайность, а результат долгих поисков финансистов многих поколений. Нет в мире ни одного солидного банка, который не был бы связан в системе мировых взаиморасчетов с другими банками, не был бы подконтролен национальному эмиссионному банку и региональным финансовым структурам. Международный банк реконструкции и развития, Международный валютный фонд, Европейский финансовый комитет диктуют свои законы, сурово экономически карая ослушников.

Мы же, беспорядочно плодя коммерческие банки, по сути, ограничиваем движение реальных кредитных ресурсов, вызывая их дефицит в областях эффективного развития и избыток в «смертных зонах».

Речи нет о механическом переподчинении коммерческих банков Госбанку СССР. Нужна такая структурная организация коммерческих банков, при которой во главу угла были бы поставлены интересы всего народного хозяйства.

Независимо от реального трудового вклада ныне живущих и прошлых поколений советских людей вы предлагаете уравнительное распределение «народных акций». Дворник и академик, уборщица и директор, солдат и маршал наделяются одинаковой долей государственной собственности. Не противоречит ли подобная раздача всем сестрам по серьгам принципу социальной справедливости?

Действительно, на первый взгляд напрашивается аналогия со способом дележа, предложенным булгаковским Шариковым. Не будем, однако, забывать, что герои «Собачьего сердца» жили в 20-е годы. Это – пограничное между дореволюционной и Советской страной поколение. С тех пор в создании национального богатства участвовало не менее пяти поколений, включая нынешнее. И в каждом из них были свои дворники, академики, уборщицы, директора.

Причем разное участие в созидательной работе сопровождалось и разным уровнем жизни, разной системой распределения благ. Разве можно не считаться с этим, говоря о базовой оценке распределения того, что всегда называлось общенародным достоянием? Каждый теперь знает, что от общественных фондов потребления одним доставались хоромы в домах, построенных по индивидуальным проектам, другим – закутки в бараках или в лучшем случае совмещенные «удобства» панельных пятиэтажек. Одним приходилось выстаивать очереди в облезлых районных поликлиниках, других зазывали в комфортабельные учреждения пресловутого 4-го главка.

В восстановлении разоренной и разрушенной после фашистской оккупации европейской части страны принимали участие три поколения, а за Уралом не пострадало накопленное всеми пятью поколениями. Как видим, трудовой вклад не совпадает ни по социальному статусу, ни по пространству. Мы исходим из того, что послевоенная разруха – всенародное горе, послевоенное восстановление – всенародный результат.

Реалии нашей жизни подсказывают: вне зависимости от социальных градаций и социального смысла обеспечить всех ныне живущих равным наследством. Социальная справедливость в данном случае – возможность для каждого получить шанс для старта в условиях рыночных отношений.

В документе записано, что народные акции «распределяются на уравнительных принципах между всеми реальными участниками создания национального дохода, в том числе и за предшествующий период, т.е. пенсионерами». Возникают сразу два вопроса: причем тут нацдоход, если делятся и старые, и новые основные фонды, как быть с артистами, учителями, военнослужащими и другими гражданами, не производящими материальных ценностей?

Первый вопрос связан с допущенной нами неточностью. Конечно же, речь должна идти не о национальном доходе, а о национальном достоянии.

С этим, очевидно, связан и второй вопрос. Конечно же, на долю национального достояния вправе претендовать все трудящиеся, в том числе занятые обслуживанием сферы материального производства. Культура и искусство, просвещение и здравоохранение, оборона и охрана правопорядка существуют потому, что без них обществу не обойтись.

В конечном счете программный документ нацелен на полное разгосударствление и доминирующую приватизацию собственности, когда, скажем, фермер не отвечает за государство, а государство – за фермера. Тем не менее государство обязывается вами опекать новые сектора экономики...

Рассуждать о нынешней многоукладности нашей экономики можно сугубо условно. Было бы идеально притормозить один из секторов и за счет льгот ускорить развитие других. Реальность такова, что мы имеем лишь два вида производства – государственное и кустарное. Мировой опыт убеждает, что развиться в мощного современного производителя, варясь в собственному соку, кустарная промышленность никогда не сможет.

Иллюзией является представление о свободе предпринимателей в условиях рынка распоряжаться по своему усмотрению техническими характеристиками, экономикой, внешним видом, не заботясь о сопряженности изделий с окружающим миром вещей. На самом деле по всей планете действуют неофициальные обязательные для всех стандарты, единые технические требования. К примеру, элементы для радиоэлектронной аппаратуры делают в Юго-Восточной Азии, а сборка осуществляется и в Европе, и в Америке, и в Австралии. Конечный продукт может быть уникален, не похож на другие по дизайну, но все его сходные компоненты, как говорится, интернациональны.

В наших условиях при возрождении многоукладности такая сопряженность продукции приобретает исключительную важность. И решить эту проблему по силам только на базе государственной экономики.

П. Гончаров

ВСЕ ПРОДАЕТСЯ, ВКЛЮЧАЯ ВЛАСТЬ

Чем вызван значительный криминальный акцент, содержащийся в программной разработке?

Как известно, уровень коррупции зависит от нравственного состояния и правовой защиты общества. В последние годы жизни Л.И.Брежнева в отдельных организациях, например Главторге Москвы, Госкомнефтепродуктов СССР, фактически не оставалось никого, кто вольно или невольно не участвовал бы в скоординированных махинациях. Для этого ведь не обязательно быть взяточником или расхитителем. «Услуги» могут оплачиваться «услугами» же по известному принципу: «ты – мне, я – тебе». Даже не извлекавшие из этого никакой выгоды и не подозревавшие об этом рядовые работники, скажем, доставляли, размножали, регистрировали липовую документацию, реализовывали указания преступного руководства. В целом по стране к 1982 г. уровень коррупции в сфере распределения достиг 60-70 процентов. Иными словами, 6-7 человек из 10 становились звеньями в преступной цепочке.

Вспомним целую серию разоблачений 1983 г. Не случайно уровень организованной преступности к концу чрезвычайно короткого «андроповского периода» снизился примерно до 30 процентов. Тут надо отметить, что коррупция и организованная преступность существуют во всех странах мира, и, как ни дико это покажется неспециалистам, нормальным считается уровень в 15 процентов.

К сожалению, наметившаяся тенденция к очищению общества была прервана с приходом к руководству партией и государством К.У.Черненко. Зря кое-кто называет этот период безвременьем. С ним связано свертывание ряда громких уголовных дел, отставка и смерть заместителя Генерального прокурора СССР Найденова, фактическая реабилитация Чурбанова. Коррупция вновь подняла голову, ее уровень за 1984 г. повысился до 50 процентов.

После апреля 1985 г. до конца 1986 г. по коррупции и мафии был нанесен ряд серьезных ударов, а главное, в обществе появилась естественная тяга к самоочищению. В итоге уровень коррупции откатился почти до 30 процентов.

А затем на щит поднялась знаменитая формула «Разрешено все, что не запрещено», получившая, как оказалось, ложную трактовку в новейшем законотворчестве. Примитивное толкование демократизации всех сфер жизни общества дало импульс извращенному пониманию сути экономической, политической, правовой реформ, сыграло злую шутку с их инициаторами. Вместо столь необходимого демократии укрепления экономических, политических и правовых основ общества произошло их ослабление, расшатывание. Возникла реальная угроза экономической безопасности страны под прикрытием якобы внедрения новых методов хозяйствования. На политической арене, пользуясь плюрализмом мнений, появились группы, течения и движения экстремистского, националистического, подчас профашистского толка. Справедливую критику сталинщины, жесткой репрессивной системы подавления инакомыслия использовали для деморализации правоохранительных органов, по рукам и ногам связав их деятельность в первую очередь по борьбе с мафией и коррупцией.

Сейчас уровень коррупции перевалил за 60-70 процентов, рекордных в период застоя.

Почему, на ваш взгляд, так необходимо «создание мощной президентской службы по борьбе с организованной преступностью»?

Действительно, подразделения, специализирующиеся на борьбе с организованной преступностью, уже имеются в системах МВД, КГБ, Прокуратуре СССР. Нельзя сказать, чтобы они действовали несогласованно. И мы в программной разработке предусматриваем поэтапное создание новой спецслужбы, использующей их разветвленную сеть.

Но практика свидетельствует и о нерешительности, своего рода комплексе неполноценности существующих правоохранительных органов, точнее, их территориальных подразделений. Давление, которое они испытывают со стороны местных органов власти, заставляет на многое закрывать глаза.

Если до поправки в шестой статье Конституции СССР мафия отвоевывала место под солнцем, коррумпируя партаппарат, то теперь небезуспешно внедряется в Советы. «Теневая» экономика финансировала предвыборные кампании угодных ей депутатов, мафиозные структуры оказывают политические услуги своим ставленникам. Причем коррумпированная часть старой партийной и государственной бюрократии была все же скована рамками командно-административной системы, покрывая злоупотребления. Ныне открылся простор для фантазии, пошла игра по-крупному. Новые, еще не насытившиеся коррупционеры, свободные от запретов, помогают ненасытным теневикам и мафиози обогащаться, сводя к минимуму налогообложение или вовсе освобождая их «фирмы» от уплаты налогов, манипулируя помещениями и территориями, заключая договоры на выполнение копеечных работ по бешеным расценкам – словом, активно создавая режим наибольшего благоприятствования определенному кругу. На глазах происходит политизация уголовного мира. Характерно, что этот процесс протекает одновременно с требованиями о департизации правоохранительных органов.

Остается гадать, по недомыслию или с чьей-то подачи через несколько недель после принятия Закона о кооперации последовал запрет милиции проверять деятельность кооперативов. Известны принятые в 1988 г. правительством решения, оформленные затем ведомственными приказами, в соответствии с которыми милиция и госбезопасность не могут документировать оперативные мероприятия в отношении народных депутатов всех уровней. В чьих же интересах служит до абсурда доведенная неприкосновенность?

Нам действительно необходима подчиненная непосредственно Президенту СССР, строго централизованная спецслужба, способная противостоять организованной преступности, орудующей уже в макроэкономических масштабах.

В. Овчинский

«Московская правда», апрель 1991 г.

Обсудить

Веб-страница создана М.Н. Белгородским 3 июня 2011 г.
и последний раз обновлена 4 июня 2011 г.
This web-page was created by M.N. Belgorodskiy on June 3, 2011
and last updated on June 4, 2011.

Cодержание страницы

РАЗДЕЛ 4 С ЧЕМ ВОЙДЕМ В XXI ВЕК?

4.1. РАЗБОРЧИВАЯ НЕВЕСТА РОССИЯ