Сергей Кургинян. Седьмой сценарий
оглавление    предыдущая страница    следующая страница

Cодержание страницы
Том второй. ПОСЛЕ ПУТЧА
      РАЗДЕЛ 1. «СЕКРЕТНАЯ» ПАПКА ЦК КПСС С НАДПИСЬЮ: «КУРГИНЯН».
1.3. По поводу так называемого «секретного дополнения»
к пакту Молотов-Риббентроп (61).
1.4. О некоторых преградах при введении рыночной экономики в СССР
и путях их преодоления (13 июня 1990) (63).
Сущность противоречий (63).
Прогнозируется (67).
Рекомендации (68).
1.5. Новая политическая стратегия управления страной в условиях
нарастающих деструктивных процессов (Концепция действий
блока центристских сил, возглавляемого Президентом СССР) (70).
Введение (70).
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. О новом подходе к формированию стратегии стабилизации и
развития страны, основанном на системности при безусловном приоритете
политических факторов над всеми другими (71).
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Об основных принципах формирования новой политической
стратегии, сохраняющей преемственность с предшествующей, но позволяющей
обеспечить новое качество, блокирующее угрозу «справа» и «слева».
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Укрупненный сценарий политического действия
в новых условиях (78).
Приложение 1. СИТУАЦИОННЫЙ АНАЛИЗ ПОЛИТИЧЕСКИХ СИЛ В СССР,
ДЕЙСТВУЮЩИХ В УСЛОВИЯХ КРИЗИСА (82).
Приложение 2. ОБЕСПЕЧЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ
В УСЛОВИЯХ ПРЕОДОЛЕНИЯ ДЕСТРУКТИВНЫХ ПРОЦЕССОВ (99).
Приложение 3. ГЕНЕЗИС СОВРЕМЕННОГО СОСТОЯНИЯ ЭКОНОМИКИ
В СССР (101).
От составителя (106).
      РАЗДЕЛ 2. И НАЗВАЛИ ИДЕОЛОГОМ ПУТЧИСТОВ (107).
От составителя (107).
2.1. «Я знал этих добрых людей». (Интервью брала Е. Чернова.
«Независимая газета», 1991, 27 авг.) (107).
2.2. Апофегей союзного масштаба («Комсомольская правда», 1991, 13 сент.) (110).
2.3. «Я – идеолог чрезвычайного положения» (Сборник «Путч». Хроника тревожных
дней. – М.: Прогресс, 1991) (112).
2.4. Философия чрезвычайщины. Тет-а-тет Сергея Кургиняна и Александра Кабакова
(«Столица», 1991, № 38) (118).
2.5. Ой, «доска» кончается! (Записал Р. Башкирцев. «Мегаполис-Экспресс», 1991,
№ 37) (125).
Коней на переправе не меняют (125).
Железным сапогом – к счастью? (126).
2.6. Входим в революционную ситуацию («Гласность», 1991, 26 сент.) (129).
О содержании процесса (129).
О перспективах (129).
О политических силах (130).
Конкретно о путче (131).
2.7. Главному редактору «Независимой газеты» В.Т. Третьякову. Открытое письмо
(«Юридическая газета», 1991, № 11) (133).
2.8. И назвали идеологом путчистов («Вечерний Магадан», 1991, 23 сент.) (138).
Куда ушло золото! (138).
Время платить по счетам (140).
Позиция (143).
«Дальше действовать будем мы!» (147).
2.9. Научная элита: возрождение или вырождение («Совершенно секретно»,
1991, № 12) (150).
Существует ли «Империя Кургиняна»? (150).
Могла ли существовать «Империя Кургиняна» (151).
Если нет «Империи Кургиняна», что же есть? (155).
      РАЗДЕЛ 3. ИЗ РОДА КАССАНДРЫ (157).
От составителя (157).
3.1. Рябь предвещает бурю [«Хозяин», 1991, № 27(30)] (157).
3.2. СССР. Постгосударственная стадия системного кризиса (Доклад, прочитаннный
на заседании клуба «Постперестройка» 25 октября 1991 года. «Юридическая газета»,
1991, № 14, 15, 17) (163).
Часть 1. Новая геополитическая реальность (163).
Часть 2. Новая социально-политическая ситуация внутри бывшего СССР (168).
Часть 3. Новое устройство власти, расстановка сил и внутриполитическая
динамика, порожденные путчем (176).
Часть 4. Что делать (183).
3.3. Что предстоит? Чеченский синдром («Гласность», 1991, 21 нояб.) (191).
3.4. «Вопрос о том, в каком состоянии общество войдёт в фашизм» (196).
3.5. Предупреждение. Восемь вариантов возможного путча (201).
Государство и государственность (201).
Лидерство (202).
Экономическое положение в стране (202).
О радикальных реформах (203).
Социально-психологическая ситуация (204).
Об армии (204).
О правопорядке (204).
О «путче» (205).
3.6. Политический прогноз января («Комсомольская правда», 1992, 18 янв.) (208).
      РАЗДЕЛ 4. «ПРОЦЕСС ПОШЁЛ…» (210).
От составителя (210).
4.1. Колея (210).
Хохма (210).
Технология лжи (211).
Что же теперь? (214).
Явление Явлинского народам СССР (216).
Имеется вакантное место на Голгофе, но желающих звнять его – нет (219).
К вопросу о поцелуе, известному нам по евангельской притче (220).
Точка опоры (221).
План игры (222).
4.2. По ту сторону комфорта и эгоизма (223).
Часть I. Отвлекающие маневры, или «два полюса» так называемого
политического процесса (223).
Часть 2. Высшая Собственность (228).
Часть 3. Свобода как цель и ценность (236).

1.3. По поводу так называемого «секретного дополнения» к пакту Молотов–Риббентроп

ЭКСПЕРТНЫЕ оценки политологов из СССР, ГДР, ПНР, Франции позволяют построить модель событий при условии признания со стороны СССР наличия этого «секретного дополнения».
ПЕРВЫЙ ЭТАП ДЕСТРУКЦИИ
Замыкание «западной дуги» социально-психологической напряженности в пределах СССР. Обострение ситуации в Западной Украине и Западной Белоруссии. Еще большая активизация униатского движения. Эскалация проблемы УБЛ (Украины – Белоруссии – Литвы – «литовский интерес»). Ответ на эскалацию «самостийных», антирусских движений и их распространение на всю территорию Украины и Белоруссии.
ВТОРОЙ ЭТАП ДЕСТРУКЦИИ
В условиях смысловой безвыходности и апатии резкое подхватывание широкими слоями польского населения лозунга «Великой Польши». Эскалация польских претензий к СССР, разыгрывание «Солидарностью» националистической «карты» в интересах «поднятия духа польского народа». Поддержка со стороны Ватикана. Возможный визит Бжезинского.
ТРЕТИЙ ЭТАП ДЕСТРУКЦИИ
В условиях «буферной зоны» социально-политического напряжения на территории СССР и «польского толчка» расшатывания Варшавского блока по принципу «домино».
ЧЕТВЕРТЫЙ ЭТАП ДЕСТРУКЦИИ
Соединение двух немецких государств и предъявление объединенной Германией территориальных претензий к Восточной Европе.
ПЯТЫЙ ЭТАП ДЕСТРУКЦИИ
По мере нарастания экономического и политического кризиса в пределах СССР – «мягкая аннексия» территорий.
Сходные модели описывались в ряде политических концепций. Сходные в смысловом плане сценарии существуют и для южных, и для восточных регионов СССР.
Подтверждением к вышесказанному может служить обеспокоенность прежде всего со стороны определенных французских кругов возможным признанием «секретного дополнения». Достаточно прозрачная динамика событий в Польше. Высокая роль пронемецких элементов в неформальных движениях на севере Прибалтики.

21.06.89 г.

1.5. Новая политическая стратегия управления страной в условиях нарастающих деструктивных процессов
(Концепция действий блока центристских сил, возглавляемого Президентом СССР)

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Укрупненный сценарий политического действия в новых условиях

Первое. Кампания по представлению политизированной преступности как врага, замыслившего антиконституционный переворот.
Второе. Жесткое обозначение позитивного содержания перестройки как нуждающегося в защите. Сюда входит защита конструктивного предпринимательства, информационной свободы, открытости миру, необходимости модернизировать общество, обновить социализм, обеспечить новый тип управления страной, соответствующий новой мировой динамике, и пр. Государственный протекционизм как новая политическая практика.
Третье. «Инвентаризация» политики перестройки, обозначение ее тупиков, выдвижение идеи двух вариантов модернизации как «горбачевской новой волны», критика тупиковой ветви модернизации (так называемой либерализации). Показ стратегии «левых» как попытки «переродить» перестройку. Организационные меры по преодолению «левого уклона». Новый (как минимум на 80–90 процентов) состав Президентского совета, объединяющий именно организационных лидеров, а не представителей социальных слоев (лидеры промышленности, сельского хозяйства, партии, науки, культуры, армии, правоохранительных органов, женщин, молодежи – всего не более 20 человек) конструктивных политических движений.
Четвертое. Выдвижение на первый план политики форсированного сдвига параметров производственно-промышленного контура СССР, с обоснованием необходимости укрепления в этой (и только в этой!) связи всех административных структур, управляющих народнохозяйственной стратегией (Госплан СССР).
Пятое. Борьба с правым уклоном, как стремящимся вернуть страну к эпохе застоя. Показ связи «правых» с «левыми» через коррупцию. «Перетряска» высшего эшелона РКП.
Шестое. Объявление чрезвычайного (или военного) положения теперь уже под жестким политическим контролем центристского блока- При этом, поскольку врагом объявлена политизированная преступность, нет преступной войны партии и Президента против своего народа, а есть – всего лишь! – серия «панамских» акций на территории СССР. Из-под удара оказываются выведены здоровые полиитические силы, что на деле (!), а не на словах означает блокирование возможностей возврата к сталинизму.
Седьмое. Главная задача чрезвычайного положения в СССР – нормализация жизни граждан, создание гарантий для реальных прав личности, человека и гражданина, формирование нормального федеративного устройства СССР по формуле – Союз народов + федерация территорий, обеспечение неделимости территории как основного конституционного условия, обеспечение победы тех политических сил, которые поддержат федеративный принцип, принятие, уже в новой политической реальности, Конституции СССР (с сохранением названия!) как федеральной (без права наций на самоопределение вплоть до отделения) страны, с районированием ее по государственной логике, а не в логике огосударствления этносов, с единым гражданством СССР и пр. Можно предложить несколько сценариев осуществления таких преобразований, включая якобы «левый», выключающий претензии со стороны РСФСР.
Восьмое. В отсутствие пугающих своей академической объемностью программ, принятие, буквально на нескольких страницах, ряда основных задач чрезвычайной президентской формы правления:
1. Нормализация жизни.
2. Укрепление федерального правового государства.
3. Защита позитивных завоеваний перестройки (информация, предпринимательство, новое мышление). Создание гарантий от возврата к застою и сталинизму.
4. Ускоренная модернизация промышленно-производственного комплекса (пятилетний план, необходимость жестких административных мер. Структурная перестройка в экстремальных условиях).
5. Подавление политико-мафиозного сговора и экономической мафии против своего народа.
6. Обеспечение стратегических приоритетов в рамках «модели будущего».
7. Защита социалистического Отечества изнутри и извне.
8.Согласование интересов всех слоев населения в рамках, необходимых для интенсивного развития социальных издержек. Обеспечение социально-психологических условий, минимизирующих социальный дискомфорт при выявлении этих издержек.
Схема управления страной, отвечающая именно решению этих задач, то есть не организационная только, а организационно-функциональная,– прилагается.

Приложение 3
ГЕНЕЗИС СОВРЕМЕННОГО СОСТОЯНИЯ ЭКОНОМИКИ В СССР

Генезис современного состояния экономики может быть прослежен с момента реализации результатов реформы 1965 года. Сложившаяся в 30-х годах система управления, как известно, характеризовалась следующими основными признаками: 1) детальное планирование из центра производства продукции и фондовое распределение материальных ресурсов с прикреплением потребителей к поставщикам; 2) иерархическая административная подчиненность многоуровневой структуры управления; 3) формальный хозрасчет; 4) затратное ценообразование, выполняющее по преимуществу учетные функции; 5)адресное планирование фондов оплаты труда и объемных финансовых показателей; 6) оценка деятельности предприятий по выполнению плановых заказов (в объеме, ассортименте, номенклатуре и т.д.). Эта система интенсивно, часто вне исторического контекста, подвергается критике. Но у этой системы были неоспоримые достоинства – ее целостность, внутренняя согласованность всех звеньев, приспособленность к ней хозяйственников, что придавало ей устойчивость и сопротивляемость попыткам модификации. Атака реформы 1965 г. на эту систему вызвала в стратегическом плане ряд негативных последствий, создав объективно условия для сегодняшнего полного отрицания вмешательства государства в экономические процессы. Разумеется, с учетом современного состояния экономики страны, управляющих структур и политического фона спорность такого отрицания очевидна. В период реформы 1965 г. в экономику страны были брошены зерна, со всходами которых мы имеем дело сегодня.
Реформа 1965 г. предусматривала ряд такого рода мероприятий:
– внедрение прямых связей между поставщиками и потребителями; это не получило развития из-за монополии производителей, которая в наших условиях (как и на Западе) оказывается тем сильнее, чем слабее государственное вмешательство; отказ от фондового распределения (следовательно, от монополизма) в стране затруднен спецификой самой структуры производства – высоким уровнем его концентрации и узкой предметной специализацией предприятий. В результате при переходе на прямые связи в катастрофическом положении оказываются потребители: во время реформы 1965 г. потребители сами стали просить защиты у центральных планово-хозяйственных органов;
– реформа цен 1967 г. привела к смене модели цены, создав предпосылки для укрепления хозрасчета и платы за производственные фонды, но монополии поставщика эти цены не устранили;
– с этой задачей не справился и введенный тогда же новый основной плановый и оценочный показатель: объем реализации продукции не в меньшей степени, чем валовая продукция, заинтересован в росте материалоемкости производства;
– реформой предприятиям была предоставлена самостоятельность самим набирать часть заказов, но предприятия оказались абсолютно не готовы к анализу рынка: часть их обратилась за опекой к центру, а другая часть стала осуществлять выгодные для себя ассортиментные сдвиги, что быстро привело к росту более дорогой продукции. Начался спонтанный процесс роста прибыли сверхвысокими темпами, обгоняющими темпы роста производства, тотчас в экономике страны начались процессы разбалансирования стоимостных и материально-вещественных хозяйственных потоков;
– это разбалансирование было усугублено политикой усиления экономических стимулов за счет фондов материального поощрения, образуемых из, как сказано, растущих прибылей. Но товарное покрытие дополнительных доходов обеспечено не было. Надежда на то, что товарная масса достаточно увеличится за счет этих стимулов, не оправдалась, поскольку гонка за прибылью вымывала как раз пользующиеся спросом потребительские товары (с умеренными и низкими ценами). Круг замкнулся. Для предотвращения роста несбалансированности товарного рынка следовало: или увеличить долю фонда потребления в национальном доходе, или замедление денежных выплат из ФМП. Однако фактически доля фонда потребления даже сократилась с 73,7 процента в 1965 г. до 70,5 процента в 1970 г., а денежные выплаты населению выросли на 20 процентов! Лобовой примитивный подход к взаимодействию между экономическими стимулами и материально-финансовой сбалансированностью опасен. Без необходимой сбалансированности не действуют экономические стимулы, а чрезмерное усиление стимулов порождает несбалансированность. И наоборот – причина и следствие здесь способны меняться местами;
– в 70-х годах названная несбалансированность стала возрастать с еще большей интенсивностью, теперь уже практически без прироста производства, в отличие от 60-х годов. Теперь в число стимулирующих несбалансированность причин вошла кредитная политика. Оценочный показатель – реализация – создал проблему своевременности платежей. Эту проблему пытались решить путем развития платежных кредитов, что на практике свелось к автоматической выдаче ссуд. Рост кредитных вложений в 1965–1985 гг. постоянно опережал рост валового продукта, причем наиболее быстрым темпом росли долгосрочные ссуды. На финансовую несбалансированность дополнительно усиливающее влияние оказала реформа строительства (1970 года) – подрядные организации не авансировались заказчиками, а могли реализовывать товарную продукцию. Внушительная потребность подрядных организаций в оборотных средствах стала покрываться за счет кредитов.
В результате реформы 1965 г. система управления, созданная в 30-х годах, утратила свою целостность, из-под контроля вышли стихийные экономические силы, равнодействующая которых оказалась направленной на подрыв фундамента нормального функционирования экономики – на сбалансированность стоимостных и натуральных потоков. Сила процесса нарастала, и в конце концов несбалансированность превратилась в инфляцию.
Правомерно утверждать, что административно-хозяйственная система в своем целостном состоянии на определенных этапах экономики работает вполне удовлетворительно. Нарушение этой целостности ведет к нарушениям хозяйственных связей, по сути дела, к развалу экономики: позитивные, но краткосрочные результаты реформы 1965 г. в середине 1970-х годов сменились спадом и воспроизводством хозяйственной типологии, оторванной от основных тенденций мировой технической цивилизации.
Современное хаотичное состояние экономики не может быть преодолено рынком. Рынок должен быть подготовлен переходным периодом, не имеющим аналогов в истории страны. Инструментом такой подготовки может служить только модернизированная административно-хозяйственная система управления.
Типологически экономика страны существенно отклоняется от мировой траектории, причем практически в любой системе координат – в «худшую» сторону. Производственный контур отражает автаркичность хозяйства СССР, закрытость для восприятия «демонстрационного эффекта»; в обороте материальных потоков циклически замкнута промежуточная продукция добывающих и базовых отраслей промышленности с чрезвычайно низким выходом товаров конечного потребления. Технологический уклад характеризуется физически и морально устаревшими процессами и оборудованием, низким организационным уровнем, техническим противоречием между поточным типом производства сырьевых материалов и цеховой организацией их переработки в изделия. Структура занятости населения соответствует пройденному развитыми государствами этапу индустриального развития. В отечественной структуре занятости относительно велика доля занятых первичной деятельностью (сельским хозяйством, добычей ископаемых ресурсов, лесозаготовкой и т.п.) и вторичной (перерабатывающая, в основном тяжелая промышленность) при недопустимо малой доле занятых третичной деятельностью (сфера услуг, информация). Отражением этой типологии хозяйства, слабо ориентированной на приятие достижений НТП и развитие социально направленных отраслей, служит высокое душевое потребление энергии при неадекватном уровне производительности труда и душевого ВВП. Отставание в этой части от развитых государств требует существенного «облегчения» всего производственного контура, иначе говоря, коренной структурной перестройки экономики в целом. Решение такой задачи в короткий срок затруднительно и при прямом государственном вмешательстве, а рынку в условиях дефицита потребуется, по-видимому, не 500, а 5000 дней, чтобы приблизить типологию отечественной экономики к сложившейся в группе высокоиндустриальных государств.

1.10.1990 г.




От составителя. Ознакомившись с документами «секретной папки», читатель мог убедиться и том, что С.Е. Кургинян и эксперты «Экспериментального творческого центра» действительно предлагали введение режима «чрезвычайного положения» в целях недопущения развития катастрофичных социально-экономических и политических последствий. Но речь всегда шла только о конституционном пути введения ЧП.
Нельзя не сослаться и на общую обстановку в «верхних эшелонах власти» осенью 1990 г. – весной 1991 г. – в период, когда готовились документы. Наиболее точно описывает ее бывший секретарь ЦК КПСС, арестованный по делу о ГКЧП, О.С. Шенин в своем заявлении в Прокуратуру России:
«...в связи со сложившейся критической ситуацией в стране я, как гражданин СССР, как и огромное число моих сограждан, был сторонником чрезвычайных мер – вплоть до введения чрезвычайного положения. Об этом говорили на улицах, в очередях, у пустых магазинов, на сессиях парламентов.
Хочу отметить, что вопросы разработки мер по введению чрезвычайного положения много раз обсуждались не в ЦК КПСС, а у Президента СССР – под его руководством. Всегда шла речь, что именно Президент СССР будет использовать свои соответствующие полномочия, вплоть до введения чрезвычайного положения.
Необходимость принятия чрезвычайных мер предлагал сам Президент СССР. Он прямо давал указания государственным деятелям по их разработке в возглавляемых структурах власти...
...Президент СССР прямо нацеливал государственные структуры на разработку мер по введению и стране чрезвычайного положения, особого режима функционирования базовых отраслей народного хозяйства и других специальных мер...
...Могу утверждать, что Президент СССР разделял взгляды по введению в стране чрезвычайного положения. Он и в Форосе 18.08.1991 года сказал, кроме всего прочего, что знает и понимает сложность обстановки в стране, но, обращаясь к Бакланову, заявил, что и его надо понять. Если, мол, решит Верховный Совет СССР или Съезд народных депутатов СССР, тогда и введем чрезвычайное положение. Ему всегда была присуща двойственность позиции. Вроде бы не «за», вроде бы не против''...» («День», 1992, № 4).
В этой связи сокументы С.Е. Кургиняна «сценариями проведения переворота» назвать никак нельзя, следовательно, его самого «идеологом путчистов» – также.

РАЗДЕЛ 2
И НАЗВАЛИ ИДЕОЛОГОМ ПУТЧИСТОВ

От составителя. Среди череды мифов, гуляющих вокруг имени С.Е. Кургиняна, до сих пор живет миф о том, что он являлся одним из главных идеологов августовского путча. Миф был запущен уже 22 августа, когда при обыске в кабинете шефа КГБ Крючкова на его столе была найдена «зачитанная до дыр» книга «Постперестройка». Эта находка была крупным планом показана в программе «Время». «Веселые ребята» из «Независимой газеты» в новогоднем номере в словаре «Кто есть ХУ-1991» пишут так: «Кургинян – главный режиссер Театра На Нарах... Павлов – актер Кургиняна...»
Что касается обвинений в «идеологическом обеспечении путча», то лучше всего о С.Е. Кургиняне сказал Ст. Куняев: «Он умный человек и государственник. Идея государственности, как бы она ни была разрушена сегодня, завтра неизбежно будет возрождаться на обломках. И поиск здоровых идей все равно будет идти...
...Слова об «идеологическом обеспечении» путча провокационны и демагогичны. С тем же успехом Сахаров, который выступал за отделение Карабаха, “идеологически обеспечивал” резню в Карабахе. Собчак, который заключением своей комиссии способствовал приходу Гамсахурдиа к власти, “идеологически обеспечивал” сегодняшнюю тиранию в ней, Шеварднадзе, который выработал унизительные условия выхода наших войск из ГДР, “идеологически обеспечивал” недовольство армии против нынешнего руководства и т.п.» («Независимая газета», 07.12.91 г.).

РАЗДЕЛ 3
ИЗ РОДА КАССАНДРЫ

От составителя. И враги, и поклонники С.Е. Кургиняна солидарны в одном – его прогнозы, как правило, сбываются. Поэтому и называют его иногда «Кассандрой перестройки». Народный депутат РСФСР С.Н. Бабурин по этому поводу заметил довольно метко: «... материалы исследований Кургиняна очень пессимистичны, но, к сожалению, столь же реалистичны» («Независимая газета», 09.01.1992).
«Возможно, будущие историки выяснят,– пишет «Вечерний Магадан» (23.11.91),– почему прогнозы, точность которых подтвердила сама жизнь, не были использованы ни демократами – Кургинян ориентировался на демократов, но был, по существу, отторгнут левой прессой,– ни тем кругом ответственных лиц, которые, воспользовавшись, очевидно, каким-то другим сценарием, предпочли вариант неумелого путча».
Прогностические оценки, приводимые в данном разделе, сделаны в октябре 1991 г. – январе 1992 г., по всей видимости, ряд из них к моменту выхода книги уже сбудутся...

3.4. Вопрос в том, в каком состоянии общество войдет в фашизм

– Насколько то, что произошло с нами, было запланирован Западом?
– Каждая сторона планирует. Мы планировали развитие их процессов. Они – наших. Кто сработал лучше, кто хуже. Но тем планам, которые имели на нас американцы, им, конечно, задурили голову восточноевропейцы и наши советологи: Кацелененбоген, Бирман, Янов. Эта братия внушала совсем не тот образ СССР. Удар был нанесен совсем не тй силы, не в тот момент и не так. Система начала выходить из-под контроля, и сегодняшнее состояние дел их, конечно, не устраивает. А это значит, что на самом деле работают не только они.
Скажем, как строились «бархатные революции» в Европе? Приезжал Грушко или кто-нибудь другой из КГБ, и дальше они совместно с местной службой безопасности делали переворот. Расследование Гавела это прекрасно показало. Но с другой стороны, в Чехословакии Михаил Сергеевич хотел видеть Млынаржа Зденека, своего приятеля. Как появился Гавел – уже отдельный вопрос. В каждом случае на замысел по обрушению из КГБ накладывается замысел ЦРУ, а на это уже третья игра – Германия. И третья как раз и побеждала. И побеждает в нем не первый и не второй. Конечный вариант всегда гораздо более подл, чем кто-либо там что-то планирует... Иногда получается то, что не планирует никто. И вопрос только в том, почему наша собственная воля оказалась такой слабой.
– Какие ваши прогнозы на будущее в нашей стране?
– Какой сейчас интерес давать прогнозы? Гореть оно все будет синим пламенем. Это интересно, когда тонкий диагност узнает: здесь прыщик, но это вовсе не прыщик, а будущая глубокая язва. Но сейчас все открыто и все гниет на виду – и так все понятно. Вас интересует, сколько при существующем направлении развития процесса может удержаться Ельцин,– три месяца, это максимум. Вас интересует, будет ли разваливаться Россия,– конечно, будет. Вы хотите знать, зачем Президент СССР ездил в Сибирь, но вы это и без меня знаете,– чтобы ободрить отделение Сибири.
Вектор процесса и его динамики и ребенку понятны. Борются люди элиты. Они сломали табу, по которому государство разрушить нельзя, и теперь играют. Что такое Россия в борьбе за власть? Объект влияния одной элитарной группы, который угрожает другой элитарной группе. Что нужно сделать, чтобы убрать эту группу,– потопить объект. Блистательный успех Горбачева в Чечне – полная дискриминация Ельцина. За этим поедет все. Бжезинский, приехав, говорит, что России нужно будет переходить на конфедеративное устройство государства. И Ельцину больше ничего не остается, будет переходить.
Но процесс пойдет гораздо страшнее, чем им кажется. И с каждым новым этапом он все больше будет выходить из-под управления.
Скажем, армяно-азербайджанская война. Она неизбежна, и тут будет крупный региональный конфликт, поскольку, по всей видимости, Иран поддержит Армению, Турция – Азербайджан. Но он будет не единственный, их будет много. Замкнется цепь, и возникнет глобальный конфликт – это вероятностный процесс. Тридцать процентов – что замкнется, семьдесят процентов – что удастся их купировать на региональные.
Положение с продовольствием очень неприятное. По-видимому, исход из больших городов начнется где-то в марте, если не случится каких-то чудес. Люди побегут из регионов, лишенных ресурсов, куда-то. В условиях региональных конфликтов, Вы понимаете, что это будет: драки, прорывы – постепенно это все займется. Но не так быстро, как нам кажется. Потому что еще «сырые дрова» – народ еще не хочет воевать. Но я думаю, что их высушат месяцев за восемь.
Если вас интересует, будет ли где-нибудь на территории бывшего Союза место, свободное от фашизма, то нет. В этом смысле процесс уже запущен, так что расслабьтесь и получите удовольствие. Весь вопрос в том, в каком состоянии общество войдет в стадию фашизма и соответственно каким оно выйдет с другой стороны и выйдет ли вообще.
– В чем для вас заключается ценность коммунизма?
– Прежде всего в пролитой за него крови, как с одной, так и с другой стороны. Для меня эта ценность эгрегориальна. Я пришел в КПСС в 1988 году, не с желанием слиться в экстазе с коммунистической массой и не с целью в гаснущую элиту войти. Просто отмаливать кровь: я считаю, что единственная ценность – это кровь. Во-вторых, я считаю, что, если разорвана историческая сплошность, если мы признаем, что семьдесят лет – это безобразия и абсурд,– все, стране конец. Мне совершенно все равно, так ли это. Я просто знаю, что признать этого нельзя, а значит, это не так. А что делать? Придется отделять одно от другого, искать в прошедшем что-то положительное. В семнадцатом году что сделал Ленин? До него, не без его помощи конечно, уничтожили историческое пространство сзади. Он накалил добела утопию и запустил ее на семьдесят лет. А мы теперь что накалять будем? Какую утопию? Рынок? Потом, любая утопия – это тоталитарная система. Тоталитарная система залетит понятно куда. Потом ее перевинчивать... Это до конца XXI века разбираться.
– В чем смысл всех этих ваших выступлений?
– Я бы сказал так: нанести хоть маленький шрам на лик великого «Ничто». Для тех верований, в которых я существую, исход схватки не предрешен. Фринир еще не вышел, и в этой последней схватке боги сражаются вместе с людьми, мертвые – вместе с живыми.
– Случайно ли ваша книга «Постперестройка» лежала на столе Крючкова?
– Моя книга лежала на всех столах. Читатели, конечно, эти ребята средние, где-то они начинали возбуждаться, что-то понимать... Может быть, я виноват перед ними... Что-то они знали, с чем-то это у них срезонировало. Действия у них были абсолютно безграмотные. Не в том смысле, что они не знали, как телефон отключать. Те, кому это нужно,– знали. А в том, что, как говорится, кроме арифметики есть еще и алгебра (я уже не говорю о высшей математике). Не имея концепции, не имея политических организаций, не имея структур, не имея идеологии, не имея информации... Все это у них отняли, и они смотрели, как лижут руку, все это им готовящую. Начинать делать все это, пока ничего нет,– это нужно быть кретином, выродком или подлецом. Я имею в виду, конечно, тех, кто мыслит этими категориями. А большинство из тех, кто в этом участвовал, вообще отличные парни. Они могли отлично строить в Красноярске город ~~ Красноярск-40, они знали и любили оборонную технику, они могут кормить население. Ряд из них, я знаю, взяток не брали, Шенин разгромил распределители в Красноярске (действительно разгромил). Бакланов волок на себе этот оборонный комплекс. Но объяснять им, что такое политика,– это безнадежное занятие. Это высокий истеблишмент, государственная бюрократия. Они не способны это понять. Когда они увидели, что все зашаталось, посыпалось и пошли родины, они схватились за единственное, что у них есть. Кулаком по столу и воззвание к советскому народу. Без всего остального. Понимаете?
Даже если бы не случилось, что главное ведомство страны, которое этим должно заниматься (КГБ), это все просто сдало Ельцину и поиграло в еще одну интригу шутовскую (или бесовскую, как хотите...). Даже если бы они победили...
Так что ничего сделано не было. Все было фарс и очень искусная комбинация. Но эти комбинации я не придумывал. Для этого нужно иметь другую степень нравственной свободы, чтобы в такие игры играть.
То, что делали,– это, по большому счету, делали тени. И я отрицаю только одно, что это может быть РЭНД и Си-Ай-Эй – это не эти ведомства. Это были гении с очень большой степенью культуры. Может быть, они из СССР. Но это не американские службы, это не их почерк. Может быть, в Великобритании есть специалисты, способные нарисовать такие схемы.
– Что, вы считаете, сейчас нужно делать с нашей экономикой?
– Я специалист по анклавной модернизации экономики. Вообще-то это, конечно, штука очень неприятная, но делать больше нечего. Нужно выбрать несколько областей, нарисовать десять – двенадцать проектов и качать на них ресурсы до дальше некуда. И строго наказывать за их использование не по назначению. А иначе нигде ни у кого не получалось. Чем меньше остается ресурсов, тем меньше анклавов.
– Как связаны процессы у нас и ситуация в мире?
– Сейчас образуется несколько очагов напряженности. Подробнее мы это описывали в «Постперестройке». Что тут можно выделить? После провала плана Тэтчер «Объединенной Европы» наиболее активным является проект «Срединной Европы». То есть возрождения Великой Германии. К этим процессам можно отнести и Восточную Европу, и Прибалтику, и во многом Украину. Для Ленинграда это проект зоны № 5. Это проект, разрабатывающийся в начале века в германском Генеральном штабе, затем он был у Даллеса, затем снова в Германии. Это – выделение Прибалтики, Псковской, Новгородской, Архангельской и Ленинградской областей в так называемый «Ост-Ланд». Если это удастся сделать, если уровень маразма дошел до того, что людей удастся уговорить, то, значит, будет большая кровь...
Если нет, то, может быть, удастся обойтись малой кровью. Вы думаете, почему сейчас югославская армия бомбит эту несчастную Хорватию? Югославская армия долго снаряжалась и готовилась американцами. Сейчас Буш в ужасе: Германия через Хорватию выходит к теплым морям. Любой ценой, но это пытаются остановить.
Новый центр возникает в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Скорее всего, Япония пойдет на сближение с Китаем... Все большую роль играет тюркско-исламский фактор.
На фоне всего этого впервые за долгие годы изоляционистские тенденции наметились в политике США... Так что воздействие все этого на нас представляет собой пеструю мозаику. Тут нельзя выделить один какой-то центр влияния... Единственное, в чем ошибаются модельщики, играющие у нас, так это в том, что запущенные ими процессы удастся удержать на одной территории...
– Многие связывают надежды, что духовному возрождению России поможет православная церковь?
– Я не слишком большой специалист в этой части, но то, что сейчас происходит с православием, внушает сильнейшую тревогу. Никаких новых идей, ни одного серьезного религиозного мыслителя, только толпа, кинувшаяся к источнику с такой силой, что не столько пьет из него, сколько затаптывает. И при этом монополия РПЦ на все религиозные передачи радио и телевидения, что только озлобляет другие конфессии. Московская патриархия часто ведет очень страшную политику. Один простой пример: во многих церквах западных областей СССР богослужение ведется на украинском и белорусском. Это чудовищное нарушение всех канонов, за которое раньше подвергали анафеме. А сейчас Святейший Патриарх ведет себя, как будто так и должно быть. Православие в СССР постоянно сдает позиции католичеству и исламу. Видимо, для форсирования этого процесса готовится визит в СССР Иоанна Павла II.
– В чьих руках сейчас власть?
– Да ни в чьих! Потому что власть включает семь уровней: концептуальный, идеологический, информационный, организационный, социальный, экономический и лишь в последнюю очередь репрессивный. А у нас и Горбачев, и Ельцин, и ГКЧП пытались давить только на последний уровень. По причине отсутствия остальных, это у них не получается. Все слишком быстро распадается.
– В последних выступлениях вы неоднократно повторяли, что катастрофа неизбежна. Как пережить ее и что делать после?
– Это каждый должен решить для себя. Но пусть никто не думает, что, вырыв подвал и спрятавшись от окружающего мира, человек спасется. Такие либо гибнут первые, либо превращаются в животных. Вот конкретно вам я могу посоветовать следующую программу.
1. Стеб, издевка, высмеивание нынешних политических лидеров. Сделать с ними то, что они сделали с коммунистами.
2. Тема – «Я же вас предупреждал...». Многократно указать, что вы предупреждали о грядущей катастрофе.
3. Обвинение всех в предательстве. Предательстве чего? Отцов, страны, прошлого.
4. Поскольку все предано, продано и развалено, каждый должен отвечать за себя.
5. Выявление личностей, не считающих себя предателями и готовых к работе.
6. Их объединение.
«Экспериментальный творческий центр» ставит перед собой задачу сохранения такого энергетического и духовного поля, в котором эти процессы могут идти.

«Новая газета», 14–17 декабря 91 г.

3.5. Предупреждение. Восемь вариантов возможного путча

О «путче»

Поскольку сегодня все общество подвергается запугиванию «грозящим путчем», необходимо описать все возможные варианты того, что будет представлять собой этот заранее объявленный «путч». Имеется целый ряд возможных манипулятивных сценариев.
Сценарий первый. Путч как чистый «блеф», как сплошная торговля страхом. В этом случае, пугая путчем, хотят укрепить свой авторитет. Используемые инструменты – средства массовой информации. В реальности ничего происходить не будет. Это – слабое средство. А раз так, оно малоэффективно и маловероятно.
Сценарий второй. Путч как «полублеф», как испуг-провокация. В этом случае провоцируют выброс социальной энергии в ряде локальных точек. Массы подвергаются морально-психологическому террору. Этим вызывается шок и укрепляется власть. В этом случае будут использованы провокаторы в дополнение к средствам массовой информации. Последние будут «расстреливать» массы репортажами из локальных, заранее выбранных точек, где будут спровоцированы взрывы. В этом случае вся психотехническая энергия средств массовой информации будет обращена на запугивание, на подавление протеста. Есть вероятность, что с помощью подобных средств можно задержать процесс общего развала максимум на два месяца. Но «финальный» взрыв после этого будет только сильнее.
Сценарий третий. Возможен путч как «четвертьблеф». В этом случае локальные взрывы должны быть раз в десять мощнее, в совокупности с действием средств массовой информации и дополнительным локальным насилием со стороны элитарных частей. Такое сочетание информационного и прямого репрессивного механизма может вызвать отсрочку «финала» максимум на четыре месяца. Достаточно высоко вероятен срыв подобной комбинации или ее переход в стадию неуправляемого процесса, чреватого самыми тяжелыми последствиями.
Сценарий четвертый. Путч как имитация, как «квазипутч», своего рода ГКЧП РСФСР. В этом случае появятся новый «янаев», новая «восьмерка», состоящая частично из просто наивных людей, частично – из людей якобы «посвященных». Все они после этого будут выведены из политической игры. Репрессиям могут быть подвергнуты те или иные политические группы – коммунисты (радикальные или умеренные), «патриоты» (также радикальные или умеренные) Ставка в этом случае должна быть сделана уже не на элитные части, а на репрессивный механизм. Но он сегодня еще крайне слаб, что делает этот вариант весьма и весьма рискованным.
Группа приведенных четырех сценариев представляет собой, во-первых, варианты стратегии удержания власти. Эта задача в сегодняшней ситуации может быть поставлена лишь людьми со скудным «секретарским» мышлением. Но эта группа сценариев представляет собой, во-вторых, метод фильтрации политического спектра за счет «вывода из игры» в результате «путчей» и «путчиков» всех лидеров с не устраивающей «главного игрока» (игроков) ориентацией. И это главное!
Так, например, в первом «путче» можно «снять» рабочих-лидеров. Во втором – коммунистов-фундаменталистов. В третьем – патриотов. Можно несколько раз «сработать по схеме» третьего сценария, «выбивая» те или иные цели, «снимая» нежелательных лидеров.
Если в «игре» несколько «игроков» – тем хуже для страны, поскольку она может вообще остаться без лидеров. Но страна богата людьми, и они будут «приходить» на места ушедших. Тогда на каком-то «шаге», скажем так, «n–1» стратегия будет изменена, и бразды правления будут переданы ограниченным, зашоренным радикалам (до поры до времени «оберегаемым»!), радикалам, способным «повести за собой народ»... разумеется, в пропасть, добивая окончательно и его, и себя.
Если ставка будет сделана на это, тогда придет на энном «шаге» время пятого или, скорее всего, шестого сценария. Понимая, что пятый сценарий может представлять интерес только в качестве паллиатива, мы все же его приводим.
Пятый сценарий. Это продленный «квазипутч», фиктивная, дефектная передача власти, как баскетбольного мяча, тем, на кого будет после этого возложена ответственность за катастрофу. Скорее всего, это будут умеренные «патриоты» и «государственники». А после них возможно возвращение к власти других сил с последующим развалом страны как неизбежным результатом такого сценария. Но такое возможно лишь при крайней ослабленности народа.
А теперь – сценарий шестой. Это передача власти уже после (!) изматывания страны, после (!) выхолащивания ее элиты на «n»-энном «шаге». Тогда нужны окажутся именно крайние «патриоты», которые пустят кровь, истощат силы и после этого «сдадут на руки» «игрокам» обескровленную страну. Страну-труп. Вам кажется это невероятным? Нo мало ли что казалось вам невероятным еще полгода назад!
Шестой сценарий в совокупности с третьим и четвертым могут составить весьма эффективный «алгоритм». Его главное условие в том, что «игроки» находятся в «стране непуганых дураков, в стране беспробудных кретинов». Хотелось бы верить, что это не так!
Сценарий седьмой. Анархия. Хаос и катастрофа, неизбежно приобретающие глобальный характер. Такой вариант не исключен. Он и теперь уже признается руководством страны, хотя совсем недавно говорили об этом как о «торговле страхом со стороны прислужников партократии».
Сценарий восьмой. Передача власти тем силам, которые всерьез могут действовать позитивно в сложившейся ситуации. Почетная сдача «игроками» позиций и участие в тех программах, которые признаются «наименьшим из зол», движением к спасению хоть каких-то позитивных результатов предшествующего периода, к спасению государства и общества, которые, как признают сегодня лидеры, сегодня действительно в опасности. Такой вариант был бы спасительным для страны. Но это как бы за скобкой деструкции и предполагает наличие разума, терпения, нравственности, наконец.
Наши главные опасения в том, что реализуется все же седьмой сценарий. А все уловки и маневры «модельщиков» окажутся бесплодными и не решат даже тех убогих задач, которые попытаются решить с помощью подобных уловок.
Наш вывод – «гэкачепизации всей страны» следует противопоставить зрелость, выдержку, организованность, интеллект и спокойствие.
Отечество – и вправду в опасности! Еще в какой!!!

«Гласность», 12.12.91 г.

РАЗДЕЛ 4
«ПРОЦЕСС ПОШЕЛ...»

От составителя. «Крылатая» фраза М.С. Горбачева, вынесенная в заголовок раздела, наиболее емко отражает ту реальность, которую приходится переживать населению бывшего СССР, ощутившему на себе всю прелесть «радикальных рыночных реформ», «обвальной приватизации», «шоковой терапии» и т.п. Ложь о будущем благоденствии, скрытая за каждым из этих модных терминов,– вот что вызывает протест С.Е. Кургиняна. Раскрытие этой лжи, ее теневых механизмов и целей составляет суть данного раздела, развивая основные позиции, описанные еще в «Механизме соскальзывания».

4.1. Колея

Хохма

Слыхали? Говорят, у нас теперь есть Санкт-Петербург Ленинградской области и это надолго, поскольку в области менять название не желают. Так вот и будем хохмить. Ей-же-ей.
Читали? Пишут, что Президент Горбачев наградил космонавтов званием Героя Союза Советских Социалистических... Ну хохмит! Да нет, вы погодите, это не все! Они еще... орденом Октябрьской Революции... ну дают! И Ленина, Ленина... Ухохочешься, честное слово! Ведь если им же верить, то социалистический эксперимент завершен. А Союз Советских Социалистических?.. А Герой Союза Советских Социалистических?.. Если из их логики исходить, то Октябрьская революция – это путч! Ленин – злодей. А орден Ленина – награда? А орден Октябрьской Революции? Комедия абсурда... Черный юмор. И вот так каждый день, по всем необъятным просторам. Что мы имеем?
«Колбасы мне надо, колбасы; потом сыра, желательно многих сортов, потом мяса, молока и молочных продуктов с кисельными берегами! Как у “них”! Шмоток мне надо, как у “них”! И видак мне опять-таки нужен, и машина большая и длинная, и коттедж, и Ривьера, и красивая жизнь! Вы же все обещали!»
«Жора, выдай фраеру леденец, и пущай распишется за гуманитарную помощь».

Технология лжи

Уровень жизни при проведении радикальных рыночных реформ для России должен упасть по отношению к брежневскому «скудному изобилию» примерно в 10–15 раз. Не верите?.. Так он и сегодня уже составляет одну треть от уровня 1983 г. Количество безработных достигнет 50–70 миллионов. Не верите? Спросите у своих коллег – обывателей из Восточной Европы, которые уже «кушают чечевичную похлебку» пресловутого рынка. Эпидемия, голод неизбежны. Они уже начались. Не верите?.. Высуньте нос из Москвы и поколесите по городам Центральной России.
Вам предстоит еще осознать, перед тем как начнется все это,– как именно вас обманули. Так не обманывают людей. Так ведут себя только со скотом, который отправляют на бойню.
В условиях перехода от той экономики, которую мы имели, к той экономике, которую «нам планируют там», ну ей-же-ей – дурацкая рифма и, главное, при том способе перехода из пункта А в пункт Б, который вам предложили,– ничего другого и быть не могло. Стадо и Должно было быть остриженным и зарезанным под аккомпанемент сладко-сентиментальных мелодий о рыночном изобилии. И мне Неинтересны ни Шеварднадзе, ни Буш, ни Горбачев, ни Коль, ни Ельцин, ни Миттеран, ни КГБ, ни ЦРУ, ни ГКЧП, ни наши либеральные диссиденты. Я хочу только одного, сказать стаду, что оно – стадо, именно стадо, и ничто иное, кроме как стадо. И сказать это на доступном ему языке, так, чтобы наступил, наконец, момент истины.
Что, разве не верили, что достаточно провести пару десятков законов, освободить частную инициативу, дать свободу производителю – и мы мигом заживем, как в Раю? Верили! Так получайте сахар по 20 рублей за килограмм. Что, разве не под этими лозунгами навыбирала себе депутатов? Под этими! Так и получайте стадо баранов, справедливо разогнанное после так называемого «переворота». И еще много подобных «террариумов единомышленников», которые один за другим будут отправлены на свалку истории. Получайте то, что вы заслужили. И не сетуйте ни на кого, кроме самих себя.
А разве не верили, после того как впервые из словесного карнавала начали проглядывать контуры экономических репрессий по отношению к большинству населения, контуры нового экономического ГУЛАГа, разве не верили в этот момент, что кто-то там чему-то «мешает», что «темные силы» в очередной раз «злобно гнетут» демократически настроенных депутатов? Верили!
Так получайте.
Замирающая промышленность, перебои в снабжении, холодное и презрительное молчание Запада в ответ на слезливые и слюнявые просьбы о помощи. Получайте все полной мерой. Ведь все это уже было в вашей истории. И было неоднократно.
Вы позволили себя запустить по очередному кругу, а позволивший совершить с собой подобное надругательство, после того как подобное же надругательство совершалось по отношению к его отцу, деду и прадеду, должен получить по заслугам. Вчера его пугали силами мирового империализма – и он верил. Сегодня его пугают преступной КПСС – и он опять-таки – верит. Вчера ему рассказывали о подрывной деятельности «троцкистско-зиновьевской клики» – и он верил. Сегодня ему поют песни «о механизме торможения» – и он опять-таки верит. Вчера ему объясняли все беды и неудачи «пережитками буржуазного прошлого» – и он верил. Сегодня ему орут про «совок», про «гомо советикус» – и он опять-таки верит. Оправданиям и «оправдателям».
Так чего же он заслуживает, как не того, чтобы его обобрали до нитки. Ведь, казалось бы, мог и сообразить, что подобные оправдания звучат не более убедительно, чем предшествующие разглагольствования о том, что коммунизм нам помешали построить неблагоприятные климатические условия. Но ведь он верил тогда и теперь снова верит. И, зная, что он доверчив до патологии, ему врут грубо, нагло, не стесняясь, даже не заботясь о каком-либо правдоподобии при нагромождении одного слоя лжи на другой. А ведь сколько, если вдуматься, наворочено уже всякой всячины.
Вначале – ложь о том, что Запад благоденствует потому, что там существует частная собственность. Будто в Колумбии ее нет. Или и там Владимир Ильич утвердил на престол колумбийскую наркомафию? А что, расскажут об этом – тоже поверят. Потом была ложь о райской жизни там, «за бугром», в самых богатых странах, собирающих сверхприбыли со всего остального, как они его называют, «третьего мира». Даже тут, где было чем похвастаться и о чем порассказать советскому человеку, предпочли элементарную наглую ложь, бесконечное количество раз прокручивая рекламные ролики, выпячивая лишь то, что бросается в глаза советскому туристу и дипломату, и выдавая это за правду о великой трагически сложной западной цивилизации. Потом... Потом – Суперложь о легкости и безболезненности перехода от нашего советского безобразия к «ихнему», франко-германо-англо-американскому изобилию.
По описанию советских политиков и экономистов, этот переход оказывался почему-то намного более простым, чем переезд советской семьи из Марьиной Рощи в новую квартиру в отдаленном районе. И в это тоже поверили. Казалось бы, народная мудрость гласила, что два переезда – это один пожар. Но это здравомыслие почему-то немедленно отключалось, когда речь начинала идти о переезде 200-миллионного семейства народов из Мелитополя, Рязани и Тынды в Антверпен, Нант и Франкфурт-на-Майне. Судя по всему, с возможными остановками на неопределенный срок в Мозамбике или Гвинее-Биссау. Об издержках подобного переезда почему-то никто не подумал. Почему-то поверили в то, что это произойдет «по щучьему велению» и «на ковре-самолете». Почему?..
Потом была ложь о себе, своем прошлом и настоящем. И в нее тоже поверили. И тоже не в первый раз.
Потом... Одним словом, была выстроена всем миром «вавилонская башня», где ложь нагромождалась слоями и этажами, одна на другую, где она нашептывалась, выкрикивалась, скандировалась, наукообразно и поучительно разжевывалась и, разумеется, подавалась в качестве «правды». И это тоже не в первый раз.

Что же теперь?

До боли стыдно повторять вещи, тем более что спасибо за это скажет никто – ни власть, тщащаяся морочить голову своему народу, ни народ, сладострастно верящий всяческой лжи. И те, и другие торопятся «просыпаться», но их разбудят. Холод, голод, инфляция, мятежи заставят открыть глаза на тот бесконечный ужас жизни, который начинается прямо сегодня, здесь и сейчас. Что же станет я проснувшемуся народу и «протрезвевшей» власти?
К сожалению, очень немногое. Всего лишь несколько азбучных истин. Я говорил о них неоднократно и повторю еще раз.
Аз – оттого, что введется частная собственность, начнется переход к рыночной экономике, абсолютное большинство населения, с точки зрения уровня потребления, в ближайшие десятилетия лишь проиграет. Причем весьма и весьма существенно. Это не есть результат злой воли какого-либо правителя, это не есть результат чьего-либо противодействия. Это даже не есть результат воровства или некомпетентности. Все это, безусловно, присутствует, но лишь в качестве дополнительных «ингредиентов». Суть же в том, что сами по себе преобразования, затеянные – с согласия народа! – его вождями и лидерами, обладают фундаментальным свойством – ухудшать жизнь народа и улучшать жизнь очень и очень немногих. Я не хочу обсуждать, нужны ли эти преобразования. По крайней мере, не хочу обсуждать это в данной статье. Я добиваюсь лишь того, чтобы была сказана правда о них и стерты жирные румяна хотя бы с самой злонамеренной, самой дремучей и пошлой лжи. Но продолжим.
Буки – чем ниже стартовые условия, чем в большей степени исчерпан потенциал данного общества, чем в меньшей степени обладает оно слоем «подкожного жира», накопленного в предшествующий период, и чем быстрее оно стремится при этом осуществить переход в новое качество, тем туже придется ему «затягивать пояс». А там, где «толстый – сохнет, тощий – сдохнет». За шесть лет наше общество изрядно порастеряло свой «подкожный жирок», и сегодня в Советском Союзе, и особенно в России, ускоренный переход к рынку будет невероятно тяжелым. Уровень жизни десятков миллионов людей станет столь низким, столь запредельно низким, что социальные взрывы практически неизбежны. Причем такие взрывы, которые сметут любую власть, строящую свою политику на заигрывании с большинством населения. Иными словами, так называемую «демократическую власть», «власть демоса», то бишь толпы. Так что до ять нам добраться никак не удастся при осваивании рыночной азбуки демократическим способом.
Так стоит ли продолжать?
Думаю, что все-таки стоит – для того, чтобы обозначить правду о рыночных реформах в СССР и России. Вот почему повторяю – я не хочу обсуждать здесь других вариантов развития общества, отличных от его радикального «урыночивания». Любые преобразования следует оценивать, исходя из тех парадигм, в рамках которых они замысливаются. Но уж в этих рамках следует быть логичными до конца. И как минимум – жестко определять весь «алфавит»своей «азбуки».
Итак.
Веди – они обязаны будут признать насилие, причем жесткое насилие в качестве ключевого компонента реформ. Обязаны будут отказаться от демократических иллюзий и действовать абсолютно иными средствами, востребовав ресурсы насилия без колебаний. И... Дать себе отчет в том, что эти ресурсы сегодня, так сказать, «нон-кондишн». Причем они разрушались сознательно в ходе всего последнего пятилетия, и особенно после августовского «квазипутча». Ну и что же теперь?..
Глаголь – механизмом, включающим ресурсы такого рода, является авторитарный режим. Готовы ли они на него после бесконечных проклятий по этому поводу?
Добро – до тех пор, пока производительная деятельность оплачивается на несколько порядков хуже, чем прямое и недвусмысленное воровство, казнокрадство, мздоимство, никаких реформ вообще нельзя проводить. Никакой эффективной экономики возникнуть не может, ни плановой ни рыночной – никакой. Война преступности должна быть объявлена тем скорее, чем скорее мы хотим приступить к осуществлению всех этих «рыночных благолепий». И не надо иллюзий. Речь идет о настоящей полномасштабной войне. Готовы ли они к этому? И на кого собираются в этой войне опереться?
Есть – они должны далее осознать, что хоть какая-то идея, хоть что-то, что может сойти за общенародный интерес, должно быть подключено. Я сознательно не указываю качество этой идеи – выживание, защита Отечества или нечто иное – дело не в этом. По крайней мере, здесь я это опять же рассматривать не хочу. Я лишь указываю на то, что без этого невозможно добиться от населения затягивания поясов на своей и без того чересчур изящной, скажем так, талии.
Так готовы ли они к соответствующему подключению и что именно собираются подключать? И сознают ли, сколь глубоко ими же самими подорвана столь необходимая им сегодня духовная почва? И стоит ли продолжать дальше изложение алфавита, когда ясно, что никто из сегодняшних лидеров политического процесса на этом, ими же самими вроде бы предложенном, языке говорить всерьез не способен. Для этого нужны другой мозг, другая воля, другая ценностная ориентация, другая политическая направленность, другой темперамент и т.д. и т.д.
Но ведь и ресурсы лжи, в конце концов, тоже не бесконечны. Так что же тогда? Что остается делать всем этим людям, получившим власть, сокрушившим, так сказать, «темные силы» и совершенно не готовым к тому, чтобы действовать в соответствии с тем, что ими продекларировано, во что они сами уже в какой-то степени поверили, став заложниками своих собственных слов.
Им остается одно – уповать на Чудо. Они и уповают... Вовсю...

4.2. По ту сторону комфорта

Часть I
Отвлекающие маневры, или «два полюса» так называемого политического процесса

Одним из самых главных рецептов, лежащих в основе того, что предъявляется обществу как «излечение», «возрождение», «воскрешение», «радикальное реформаторство»,– является тезис о приоритете личности, о самоценности личности, о ее высшем суверенитете по отношению ко всему, что сооружается, надстраивается над личностью, будь то коллектив, общество, государство.
Именно это свойство западного общества должно быть, по мнению реформаторов, перенесено на российскую почву прежде всего, коль скоро мы хотим, что бы у нас стало так же хорошо, как «у них». Эта суверенность личности отождествляется и с понятием свободы, и с понятием западной демократии, и в конечном счете с понятием идеального мироустройства (все для личности, все во имя ее). По поводу этого утверждения необходимо внести ясность.
Общественное сознание воспринимает подобный приоритет личности как нечто само собой разумеющееся. На другом полюсе – выдвигаемая «патриотами» соборность, народность, общинность. В этой системе координат с двумя равно бессмысленными, на наш взгляд, равно условными, равно выхолощенными полюсами общественное сознание обречено бесплодно скитаться в поисках ответа на вопрос о смыслах, целях и ценностях.
Сторонники двух этих «полюсов» (индивидуализм – корпоративизм, индукция – дедукция, демократизм – патриотизм) могут спорить до хрипоты, подавляя слушателя обилием и «весомостью» своих аргументов. Что касается слушателя, то он, зачарованный этим буйством эмоций и «трагизмом» противоречий, скажет «спасибо» Устроителям представлений даже в том случае, если его невзначай Разденут догола и оберут до нитки. В этом смысле обе силы являют собой ту пресловутую марксистскую «борьбу противоположностей», которая и в самом деле образует «единство» особого рода – единство отвлекающей клоунады, позволяющей главному действующему лицу реализовывать свои цели, лежащие по ту сторону «представления».
Методология наших исследований состоит прежде всего в том, чтобы вскрыть сценарную форму, продемонстрировать игровой характер такого, якобы серьезного, противостояния «двух полюсов». Сознавая, что мы тем самым рискуем навлечь на себя гнев всех участников «спектакля», мы все-таки считаем необходимым представить происходящий сегодня процесс именно как спектакль. То, что в этом спектакле задействованы серьезные, честные люди, искренне верящие в то, что они являются полноценными субъектами политического процесса,– для нас бесспорно. Но столь же бесспорно и то, что сегодня они являются объектами самых элементарных и самых циничных манипуляций. И покуда природа этих манипуляций не будет вскрыта на всех уровнях, начиная с философско-гносеологического, разговор о свободе и о личности будет столь же смехотворен и оскорбителен, сколь и разговор о потоке народной жизни, народной судьбе и величии исторического субъекта.
На самом деле на сцене политического процесса, во-первых, два «бойца», якобы дерущихся друг с другом; во-вторых, якобы следящий за правилами игры арбитр (в лице мирового сообщества); и, наконец, в-третьих, по ту сторону рампы очумевший зритель, готовый бесконечно обливаться слезами, содрогаться от ужаса и завывать от восторга. И что (в-пятых) – за стенами театра? И кто (в-шестых) организовал это театральное представление? И (в-седьмых) в чем его конечная цель?
До тех пор, пока не возникнет хотя бы желания ответить на эти вопросы – ситуация остается безвыходной. И не в том ли наша задача, чтобы пробудить у рядового советского человека желание видеть игру, способность сомневаться, способность анализировать, способность мыслить? Пусть даже оскорбляя его при этом.
Ниже мы сознательно оскорбим читателя, показав ему на примере тезиса о суверенности личности то, как именно над ним изгаляются, подсовывая ему вместо действительных проблем красивые побрякушки.
Итак.
Первое. Мы не оспариваем высшего суверенитета личности. Мы просто задаемся вопросом о том, как этот суверенитет реализовать. Й до тех пор, пока мы не получим ответа на это «как», мы отказываемся спорить о том,– «что» (личность? Или народ? Частица или волна? Курица или яйцо?), потому что в основе этого спора лежит низкопробный блеф о «суверенитете» содержания по отношению к форме, исходя из коего представляется допустимым обсуждать цели сами по себе, вне способов их реализации. Но то, что это не так, уже доказано и в теории, и на практике, а значит, спор о целях, предъявляемых как «вещи в себе», попросту оскорбителен. В самом деле, для того чтобы личность могла стать сувереном в реальности, она, как минимум, должна – быть. Она должна существовать как нечто устойчивое, самодостаточное, как нечто онтологически прочное, хотя бы настолько, чтобы быть отправным пунктом в сложной цепи коммуникационных схем и надстроечных построений. Короче личность в современном мире, чтобы быть суверенной, должна быть, и быть должна чем-то, хоть чуточку несомненным, хоть капельку априорным, хоть как-то свидетельствующим о своем наличии хотя бы самой себе. Но как раз все эти условия отсутствуют начисто. И если есть что-то сомнительное в сегодняшнем мире, если есть в нем что-то зыбкое, гадательное и неопределенное, то это прежде всего – идентичность. И если ставить из всех кризисов современной цивилизации какой-либо кризис во главу угла, то речь идет прежде всего о кризисе идентичности. Хуже!!! Речь идет о кризисе целостности того субъекта, из которого мы хотим строить нашу социальную ткань. Так что же мы делаем?
Мы берем за основу, за отправной пункт самый зыбкий, самый неустойчивый, самый проблематичный элемент нашего современного мира и именно из него начинаем строить сложную, многоступенчатую модель, где каждый следующий уровень требует от предшествовавшего избытка надежности и устойчивости. То есть тех качеств, которых уже в исходном элементе не имеется ни на гран. Что мы получим в результате, если действительно будем строить, исходя всерьез из этой идеи?
Мы получим химеру, возведенную в бесконечную степень. То есть – ничто. Если это является целью, если «строитель» строит «на песке» и якшается с манекенами, то цель будет достигнута наилучшим образом. Но это, мягко говоря, странный строитель. Если же цель – Посмеяться над публикой, заставить ее поглазеть вдосталь, Мистифицировать ее до самой последней крайности и после этого открыть карты, то все оставшиеся игроки должны внимательнее следить за жестами своего партнера и не допустить того, чтобы он под шумок вытянул из рукава «пятого туза» или второго «джокера». Конечно, если есть игроки, сидящие за столом,– а не доверчивые зеваки.
Итак, мы отрицаем то, что личность может быть первоосновой любого общества, любого государства. И главное, мы это отрицаем не идеологически, не в силу иных предпочтений. Мы просто говорим о принципиальности для личности выполнять подобную роль, Личность, говорим мы, не может играть этой роли вовсе не потому, что; есть нечто, над ней стоящее, нечто более высокое, более значимое, как-то: класс, народ, нация, человечество или же любой иной макрокосм. Нет, идея личности дорога нам ничуть не меньше, чем нашим политическим оппонентам. Но пусть даже, говорим мы, идея личности и превыше всего, пусть даже все согласятся с этим. Что дальше?
Дальше мы добросовестно пытаемся взять личность, ее и только ее в качестве отправной точки и... и вместо точки видим лишь грязное пятно, безобразную кляксу, расплывающуюся у нас на глазах по листу белой бумаги в той его части, где мы решили поставить личность в качестве исходного пункта. Иначе говоря, личность в том виде, в каком она наличествует, прежде всего не обладает той цельностью и целостностью, которая позволяет исходить из нее и брать ее в качестве основного отправного пункта. Личность сама по себе больна всеми страшнейшими недугами XX века, и, что неизмеримо хуже, она разорвана, разодрана на куски.
Как же тогда ответить на вопрос, от какого же именно ее кусочка следует отправляться, какой ее осколок брать за «омегу и альфу», какому обрывку ее поклоняться? Очевидно, что ответ на такой вопрос в принципе невозможен.
Так что же значит весь этот спор о том, следует ли ставить личность» в основу, следует ли от нее отправляться? Что это, как не бесстыдный глум?
А ведь уже готова расколоться страна на тех, кто верит в суверенность и приоритетность личности, и тех, кто готов защищать противоположные, но столь же химерические субстанции. В чем же цель подобного рода битв «Чуков» и «Геков», как не в том, чтобы расколоть общество и манипулировать им, тем самым поделив род человеческий на манипуляторов и манипулируемых, людей «верующих» и людей «играющих». И тем самым «кончить историю». Раньше чем состоится все остальное, необходимо заявить об отказе от такого деления на верующих и играющих, от этой псевдоэлитарной игры. Казалось бы, отказ от такого деления практически невозможен. В самом деле, как средняя серая личность, которую все называют «совок» (а это и есть манипулируемый), может противостоять всесильному манипулятору чуть ли не космического масштаба?
На самом деле все элементарно просто. Вы спрашиваете, как это сделать, мы отвечаем: достаточно любого, кто будет провозглашать высокие цели и ценности, спросить о том, как он собирается их реализовать, потребовать от него внятного ответа о форме, то есть о средствах, методах, технологиях. Достаточно критически подойти к исходным понятиям, и манипуляции рухнут, произойдет прорыв элементарного среднего человека в действительно человеческое бытие, где нет места манипуляциям. Тогда и возникнет становление двух равновеликих, равнозначимых и равно отсутствующих сегодня величин. Величины эти – личность и народ. Как только они возникнут, вновь начнется история, та самая, конец которой нам, как мы знаем, уже предвещен, кстати, под фарисейские возгласы о суверенности личности. Какой?.. Разорванной, раздробленной, несуществующей?
Но ведь личность разорвана не только в силу объективных условий конца XX века. Она разорвана и продолжает разрываться на мелкие части в ходе манипуляций, в ходе игр моделирующей элиты. Той элиты, которая зовет нас к «новому экологическому мышлению», но действует сегодня в ноосфере с той же хищнической разрушительностью, с какой ее предтечи разрушали природную среду обитания.
Итак, первая из задач – это хотя бы блокировать механизмы разрушения личности, остановить или преодолеть ее психороботизацию, бороться за запрещение или нейтрализацию разрушительного действия информационного оружия, запретить психологическую войну как средство достижения политических целей, прекратить или преодолеть культурную агрессию. Нет и не может быть в этом плане никаких организационно-воинствующих мер. А может быть лишь борьба за личность, за ее целостность, за ее интеллектуальную суверенность, вне которой политическая суверенность есть не что иное, как Конец Света в той или иной его разновидности. Восстановить цельность и целостность – вот начало начал для тех, кто действительно ставит во главу угла личность, а не глумится над нею. И, восстановив цельность и целостность, идти дальше. А призывать Делать личность краеугольным камнем, одновременно разрушая ее, Можно, повторяю, лишь во имя Великого Ничто, во имя торжества Духа абсолютного разрушения.
Вторая задача. К чему же начнет стремиться личность, восстановившая цельность и целостность? Это известно. Она начнет иска для себя Открытости и Полноты. Эта Полнота и эта Открытость п требуют, в свою очередь, восстановления внутри персонального пространства данной личности, в ней самой, повторяем мы подчеркиваем, не «вне нее», не «над ней» и не «под ней», а в самом эпицентре всех составляющих, всех личностных измерений, то ест измерения космического, глобально-эволюционного, экзистенциального, исторического, религиозного, социального – словом, всего, что составляет богатство личности, ее Высшую Собственность, всего, что открывает личность для нее же самой.
На этой основе восстановится и экономическое «Я» личности. Она возьмет на себя груз собственности, как право реализовать себя и отдавать себя миру. Но эта собственность будет лишь частью всей собственности, которую личность потребует для себе. А она потребует – историю, религию, культуру, глобальные смыслы и цели – словом, всю полноту бытия. Она начнет искать ключи, открывающие для нее эти двери.
Иначе говоря, она востребует символы, как ключи для входа в свой эгрегор, в свой «тонкий мир», в свое нематериальное измерение. И на этом пути она, эта освобожденная личность, востребует всю полноту своей культуры, а значит, и своего народа, своей нации, своего языка и, наконец, своего мета-мифа. Личность, целостная, полная и открытая в своем бытии, снимает два навязанных ей «полюса». Она «в народе», но и «народ в ней». Вне своего эгрегора, вне «подключенности» ко всем измерениям, характеризующим полноту личности, она просто не существует, а существует дрожащая и паскудная тварь, суверенитет которой есть в полном смысле этого слова конец истории. И прямо скажем, весьма плачевный конец.

Часть 2
Высшая Собственность

В обществе, где каждый стремится приватизировать хоть что-нибудь и хоть как-то обособиться от другого, нелепо сегодня говорить о коллективизме, о приоритете высоких целей над низменными интересами. Более того, сегодня этот разговор может быть весьма и весьма двусмысленным. В самом деле, уже сегодня мы слышим с экранов телевизора о необходимости перетерпеть, перемучиться ради светлого будущего. Нам начинают демонстрировать образы предшествующей эпохи, призывать нас к тому, чтобы мы вспомнили о времени, когда всем миром переносили тяготы общих лишений. Одновременно с этим демонстрируются успехи предпринимателей, которые достигнуты, естественно, на основе крайнего индивидуализма этого меньшинства и забвения им каких бы то ни было общих интересов и целей. Таким образом, мы наблюдаем в очередной раз очередную двойную бухгалтерию, согласно которой успехи предпринимателей демонстрируются нам в том же стиле, в каком демонстрировались стахановские успехи. Общество хотят поделить на меньшинство, состоящее из крайних индивидуалистов, занятых собой, и только собой, и коллективистское большинство. Меньшинство будет наживаться за счет большинства, реализуя свои корыстные цели. Большинству же не дадут даже заниматься самими собой, его лишат даже права на тот индивидуализм, который способен открыть рядовому советскому человеку какие-то перспективы на завтра. Должны ли мы участвовать в подобной двойной игре? Ни за что и ни в коем случае! Тогда какой же принцип мы положим в основу социального поведения самих себя и всех членов нашего общества, коль скоро мы предполагаем единство нравственной доктрины, коль скоро мы отрицаем двойную бухгалтерию и двойную мораль. Может ли принципом социального поведения для всех и каждого быть принцип «обогащайтесь», провозглашенный когда-то еще на заре советской власти и воскрешенный в эпоху перестройки. Мы отвечаем: да, может, коль скоро этот принцип уже стал доктриной для меньшинства. Но долго ли протянет общество, исповедующее такую доктрину? Такие нормы социального поведения? Иначе говоря, долго ли продлится тот «бал воров», тот криминальный карнавал, в который оказались втянуты сегодня все – от мала до велика, от большого начальника до последнего подчиненного. То, что это на самом деле так, показывают проведенные нами социологические исследования, согласно которым до 70% рабочих заявляют о том, что ценят рабочее место лишь постольку, поскольку оно предоставляет им возможность «шабашить», бесплатно использовать рабочее место, оборудование, электроэнергию, время в своих, и только своих, интересах. Что касается верхов, то, не говоря о коррупционных процессах, можно было бы привести примеры того, как эта идея личного обогащения начинает приобретать гротескные полубезумные формы, когда в частных беседах ряд народных избранником заявляют о своем намерении приватизировать свои рабочие кабинеты. Этот карнавал, это повальное сумасшествие, эта кампания по разорению страны долго длиться не может. Как и любой карнавал, этот «бал воров» кончится, и начнутся рабочие будни. В сущности, они уже начались. Поскольку монотонно и неумолимо останавливаются один за другим те объекты, которые обеспечивают общие ресурсы коллективного выживания. В стране из 59 домен не работают более 30. Крупное машиностроение получает уже сегодня не более 25 процентов необходимого металла. Завтра это количество пересечет критические 12–15 процентов. И заводы остановятся. Одновременно будет перейден критический рубеж в энергетике и других базовых отраслях. После этого увлекшихся криминальным карнавалом людей сама жизнь, а не начальники и не идеологи, начнет обучать правилам коллективизма. На своем горьком опыте рабочие легкой и пищевой промышленности, которые сегодня считают, что им-то уж ничего не грозит и что они-то при всех условиях будут жить все лучше и лучше, ибо производят продукты первой необходимости, поймут, к примеру, что нельзя сшить одежду в холодных помещениях без света и воды. А крестьянин осознает ту же горькую истину, которую осознали их собратья в первые послереволюционные годы. А именно, что без ситца, свечей и обуви, конечно, можно прожить, но в общем-то лучше бы это все иметь. Сегодняшним крестьянам понадобится гораздо больше предметов первой необходимости, тех предметов, которые они не смогут получить в условиях абсолютного развала народного хозяйства, того развала, который неминуем, коль скоро «бал воров» становится нормой жизни для большинства.
Итак, первый этап закончится, и достаточно быстро – полной остановкой жизни. Что дальше? Дальше либо тоска по сильной руке и ненависть к свободе, которая, возможно, уже никогда не станет желанной нашему народу и нашему обществу, либо переход и общества, и народа, и элиты, и среднего обывателя в новое качество. Это качество будет базироваться на идее высшей собственности, которая заключается в следующем. Человек, если он человек, не может не быть собственником, превращение его в механизм, в винтик, в инструмент выполнения чужой воли – это преступление. И никакими высшими интересами, никакими идеями и идеалами такое преступление оправдано быть не может. Смертный грех погубить свою душу, но еще более тяжелый грех – погубить душу миллионов людей. Итак, собственность есть священное право любого человека. Но что же отличает человеческое понимание собственности от слепого инстинкта присвоения, захвата и поедания, свойственного всем формам биологической материи в тем большей степени, чем ниже форма организации? Отличие состоит в том, что личность, коль скоро она полноценна и целостна, предъявляет свое право на нематериальную собственность. Она ощущает себя обкраденной, коль скоро ее лишили права на историю, права на высшие смыслы и цели, самой же личностью принятые и освоенные, права на мысль, права на социальное «Я», то есть на снятие отчуждения во всех его формах, права на связь с космосом, на связь с прошлым и будущим и в конечном счете права на бытие. Если всего этого нет, то человек, поскольку он личность, ощущает себя обкраденным. Он протестует, говоря о неэквивалентном обмене, когда взамен на несколько тысяч рублей у него отняли полноту жизни. Он ощущает такое отчуждение своих сущностных сил и возможностей как насилие, и он противостоит насилию, отстаивая себя. Вот принцип высшей собственности, который мог бы позволить двигать личность вперед, задействовать весь потенциал свободы, который она таила внутри себя во все годы тоталитарного режима и который она так неумело, так незащищенно, так наивно выплеснула наружу в 1985 году, откликнувшись на перестроечные призывы. Неумение пользоваться свободой, отсутствие того языка, на котором свобода может быть осмыслена и осознана, привело к тому, что эта свобода была и не могла не быть обращена во зло. Но это вовсе не значит, что отказ от свободы станет благом. В этом суть нашего отношения к маршам голодных очередей. В этом суть нашей позиции по отношению к тому, что голодные толпы сметут-де, мол, наконец преступное и бездарное правительство. Мы отвечаем – голодные толпы не могут и не должны быть аргументом в политике. Потому что голодные толпы ищут своего диктатора, ищут того, кто сможет обменять опостылевшую им свободу на хлеб. Но такого диктатора нет и не будет, а будут только шарлатаны и шулеры, окончательно уничтожающие народ, цивилизацию и культуру. Конкуренция по принципу «кто накормит» есть подлая и пошлая конкуренция, которая унижает любого, кто в нее ввяжется. Потому мы от подобной конкуренции отказываемся категорически и безусловно. Слишком напоминает все это притчу о великом инквизиторе, слишком отдает неорабовладением, слишком принижает все то, чему мы служили, служим и будем служить. Вот почему наш ориентир сегодня – это униженное человеческое достоинство, это оскорбленное чувство чести, это стыд человека, понимающего, как грубо и пошло его обманули. Это человеческие чувства, которые можно и должно пробуждать в человеке, это не низменный инстинкт, не клич «Даешь!», брошенный на потребу обезумевшей голодной толпы. То, что происходит, имеет свой смысл и свое значение как очищающая мистерия, как великая психодрама, как шок, но не рыночный и не экономический вообще, а личностный, человеческий, нравственный, религиозный. Кто-то будет сломлен этим шоком. Но не мы привели к тому, что этот шок состоялся. Сами люди выбрали этот путь, поддались обману, прельстились и обольстились, и сами же они обязаны ответить за это, ибо свобода воли предполагает и наличие ответственности за принятые решения. Вглядываясь в лица голодных очередей, вслушиваясь в то, что зреет в народе, мы видим, что не слепая покорность, не запуганность и не подлый страх удерживают людей от крайних проявлений в тот момент, когда они уже поняли, что именно произошло, и осознали масштаб обмана и измерили степень лжи. Нет, не низкое в человеке удерживает социальные взрывы, а высокое, собственно человеческое, ибо даже в этих условиях, даже у последней черты народ не хочет отказаться от той нелепой, той никчемной свободы, в уродливых и издевательских формах которой он видит другие очертания, иные контуры – более глубокие смыслы и символическое значение. И отказаться от этого народ не захочет. Он будет терпеть и дальше, но к состоянию винтика, к жизни муравья в муравейнике он не вернется. И это означает, что мы имеем дело с великим народом и великой страной. Вдумаемся – уже один раз были сколочены возмущенные толпы, уже один раз двинулись они во имя демократии против аппарата и уже были нагло и бесстыдно обмануты в своих ожиданиях. К чему привел этот механизм добывания власти? Он привел к краху тех, кто опустился до сколачивания толп, до манипулирования людьми, и кто теперь может быть поглощен этими толпами. Неужели кто-то хочет повторить этот опыт на том же уровне, с такими же результатами? Огромный результат состоит в том, что люди начали слушать и слышать, смотреть и видеть, сопоставлять и думать. Огромный результат в том, что главные предпосылки для становления личности добыты страшной ценой, за счет огромных потерь, но эти предпосылки тем дороже, тем ценнее, и мы обязаны использовать их в полной мере. В этом наш исторический и, да простится это слово, кармический шанс. Все остальное – и ошибка, и преступление.
Высшая собственность предполагает, что личность в своем становлении сумела преодолеть противоречия между внешним по отношению к ней коллективизмом, в котором она способна лишь раствориться, и убогим индивидуализмом, когда уход от обезличенности достигается путем снятия всего, что составляет собственность личности в высоком смысле этого слова. Более того, является личностным капиталом. Использование этого слова в позитивном и нетрадиционном смысле не является нашим открытием. Давно уже западная экономика оперирует понятием «интеллектуальный и личностный капитал». И никто сегодня, в конце XX века, не измеряет капитал лишь в материальном его показателе. Время капиталистов, которых мы мучительно пытаемся насаждать у себя по образцу Дикого Запада, осталось в прошлом. Сегодня на повестке дня – власть знания, власть интеллекта – все то, что связано с понятием «меритократия», понятием, столь долго осуждавшимся в нашей стране в эпоху развитого социализма и наглухо замалчиваемым сегодня, в эпоху развитой демократии. Это еще и еще раз говорит о том, что мы пытаемся не идти на прорыв, не входить в то общество, которое возникнет на нашей планете в ближайшее будущее, а двигаться, встраиваясь в хвост западной цивилизации, входя на те ее этажи, которые давно уже брошены и покинуты за ненадобностью, воспроизводя самые дикие и самые безнадежные ее формы. Какая-то особая тяга к тупиковым экспериментам. Понятие «интеллектуальная собственность и личностный капитал» напрямую сопрягаются сегодня с такими отраслями экономики высокоразвитых стран, как психологическая экономика, этическая экономика, теологическая экономика, экономика высших целей. Можно высказать ряд предположений о том, почему эти разделы экономики никак не используются при моделировании нашими реформаторами.
Первое. Наши реформаторы – марксисты до мозга костей, советские марксисты, то есть вульгарные материалисты, и в качестве таковых устойчиво презирают все, что не связано с грубыми и осязаемыми ресурсами, расположенными в нижних этажах здания человеческого бытия.
Второе. Наши реформаторы – это комсомольцы, не знающие ничего, кроме элементарных рецептов школы, журнала «Уол стрит Джоурнал», и уважающие эти рецепты, поскольку они наиболее близки к экономическим пособиям, по которым они изучали мировую экономику в 70-е годы.
Третье. Наши реформаторы все знают, все понимают, все проходили, все изучали, но в конечном счете являются лишь марионетками в чужих руках, лишь мальчиками для битья, выставленными на потеху публике.
Четвертое. Наши реформаторы все знают, могут и понимают, но настолько презирают свою страну и свой народ, что все эти высокие материи считают невозможным использовать в обществе, состоящем из советских кретинов, которые, по их мнению, ничем, кроме низких, вульгарных вещей, заинтересованы быть не могут.
Пятое. Наши реформаторы являются заложниками своих же схем, своих же действий в предшествующий период, когда они сознательно моделировали советского человека как идолопоклонника, чьим кумиром является пресловутая колбаса. Подняв этот колбасный стяг над страной, они стали его рабами и выйти за те пределы, которые очерчивает этот лозунг и эта колбасная вера, боятся пуще всего, поскольку понимают, что за этими пределами – ими же выжженная территория, полная и тотальная пустота.
Шестое. Начав игру со злом во имя высших целей, наши реформаторы настолько заигрались, что эта стихия зла стала для них самоценной, что они фактически уже окончательно в ней растворились и наслаждаются своеобразным бестиализмом, стесняясь этого, скрывая это от себя и уж, по крайней мере, от общества.
Седьмое. Наши реформаторы считают себя уже настолько вошедшими в мировую элиту, что интересы государства для них являются, как минимум, второстепенными, и в этом смысле они давно уже реформируют не наше общество, не наше государство, а некое двигающееся в сторону планетарной интеграции мировое сообщество. Процессы же в этой стране рассматриваются лишь как фермент и катализатор мирового процесса, что, на наш взгляд, и неумно, и в крайней степени безответственно.
Возможно, существуют и другие причины, нам неведомые. Мы охотно верим в это и хотели бы думать, что есть иные, неведомые нам обстоятельства, которые могли бы послужить оправданием мотивов действий тех, кто, пользуясь терпением народа, как-то странно экспериментирует над огромной, начиненной смертоносным для всего человечества материалом страной. Но эти оправдания могут касаться лишь мотивов, а не самих действий. Суть действий от этого не меняется. Однако остановить процесс было бы по меньшей мере близоруко, а то и преступно. Возможно, для реформаторов это есть одна из желанных возможностей, это дает им нравственное и интеллектуальное оправдание. Самое страшное – признать несостоятельность, непрофессионализм, неспособность менять реальность хотя бы в том, мягко говоря, странном направлении, которое ты же сам и задал себе и народу. Испить до дна эту чашу можно лишь в том случае, когда не на что будет сослаться, некого обвинить, кроме как самого себя. И этот момент трагически близок. Нам могут возразить, что общество слишком дорогой ценой купит прозрение. Мы ответим, что общество ответственно за тот выбор, который оно сделало, и плата – есть плата заслуженная. Мы ответим также, что, не пройдя через это испытание, общество не может быть очищено настолько, насколько это необходимо для того, чтобы для него открылись иные возможности. И в этом плане, заканчивая вторую часть доклада, хотелось бы не вполне иронически, но и не абсолютно серьезно суммировать все вышесказанное в одной-единственной фразе, а именно что реформы Егора Тимуровича Гайдара, внука основоположника советской юношеской романтической школы,– это кара господня, заслуженная обществом и ниспосланная ему в качестве искушения и испытания.
В зависимости от того, как воспримет общество эту кару за свои грехи и заблуждения, перед ним откроются три пути:
первый – к окончательной деградации, включающей в себя определенную вероятность полного самоуничтожения;
второе – к крайним, жестоким и примитивным формам диктатуры, основанным на добровольном отказе от свободы во имя хлеба насущного;
третье – к построению общества, основанного на идее высшей собственности. Эта идея может быть воспринята лишь после того, как выброшенная из коллективистской матрицы личность, попавшая в экстремальную ситуацию (в чем и состоит, на наш взгляд, провинциальный смысл реформ Е.Т. Гайдара и последующих после него реформаторов), дозреет до полноты, цельности и целостности. Это вызревание в условиях стресса может произойти крайне быстро и эффективно, поскольку перед личностью будет поставлен выбор между крайними формами деградации и стремительным возвышением. Дозревшая до понимания самой себя в категориях полноты, цельности и целостности личность не может не воспринять идею высшей собственности, не может не искать себе подобных, не может не прорываться вместе с ними сквозь глухую стену небытия. И мы верим, что этот прорыв даст результаты, достойные великого государства, великого народа и великой культуры.

Часть 3
Свобода как цель и ценность

Общество высшей собственности отличается от общества высших целей и так называемой высшей рентабельности, когда-то провозглашенной отцом и учителем (что было тогда отнюдь не столь наивно, как это пытаются представить сегодня),– самым принципиальным образом. В двух словах – это отличие состоит в том, что общество высшей собственности есть общество постиндивидуалистическое, а общество высших целей есть общество доиндивидуалистическое. В этом смысле можно сказать, что вплоть до начала 80-х годов у советского общества был выбор – неотрадиционализм и постлиберализм. Начиная с начала 80-х годов выбора уже не было, ибо индивидуализм в советском его варианте, то есть индивидуализм загнивающий и паразитический, стал всепроникающей компонентой нашей общественной жизни. Пытаться каким-то образом управлять им, использовать его, строить на его основе здоровое общество из нездоровых элементов было бы заведомо попыткой с негодными средствами. Единственным методом, который мог быть применен, методом крайне неприятным и болезненным, было отрицание отрицания. В самом деле, начавшееся отрицание отрицания советских ценностей, отрицание по духу своему гиперсоветское, а по формам очевидно необольшевистское, было особенно омерзительным, поскольку на его знамени не было написано никакого нового идеала, кроме рынка, который, в свою очередь, сводился к идее «будем потреблять, как они». Желательно, судя по лозунгам и демонстрациям конца 80-х годов, не только не работая, как они, но и по преимуществу вообще не работая. Такая уродливая идея, овладевшая массами, стала материальной и, скажем прямо, крайне зловредной и разрушительной силой. Однако эта сила могла лишь исчерпать себя, и всякая борьба с нею могла быть лишь борьбой за сознание общества, а не борьбой за запрещение этому обществу испытать на себе разрушительную мощь им же признанных и принятых на вооружение лозунгов и идей. Для тех, кто в этой ситуации мог смотреть хоть немного вперед, суть работы состояла лишь в том, чтобы добавлять к происходящему необходимые ингредиенты, следить за тем, чтобы вместе с водой не был выплеснут и ребенок, и, главное, своевременно разворачивать перед обществом его грядущие перспективы, рискуя при этом быть неверно понятыми и превратно истолкованными. Главное обвинение, выдвигаемое против тех, кто в это смутное время пытался помочь народу осмыслить происходящее, заключалось в том, что-де, мол, это делается во имя того, чтобы вернуть прошлое, обратить вспять историю, помешать прогрессу и ввергнуть народ в пучину тоталитарного режима. Вся эта демагогия достаточно ясно очерчивала и очерчивает замыслы самих демагогов, поскольку теперь уже абсолютно очевидно, что, во-первых, вспять (по модели социального регресса) поворачивали общество именно они; во-вторых, никакого прогресса «в том, как именно они предлагали и предлагают реформировать общество, нет и в помине; в-третьих, речь идет о тотальной деструкции, включая внутриличностный уровень деструкции, что наиболее существенно; в-четвертых, неосталинизм, а точнее, неототалитаризм – это как раз и есть то, к чему объективно приводят их рецепты и лозунги; и, в-пятых, порабощение народа – это уже почти свершившаяся реальность. Нас как вчера, так и сегодня весьма мало беспокоят обвинения в наш адрес. Гораздо больше тревожит то, что народ действительно может либо отказаться от свободы как цели и ценности, либо понять ее превратно, в отрыве от идеи высшей собственности, и может быть даже вопреки ей. В самом деле, сколь соблазнительным может быть выпадение из культуры, религии, социума, истории и поиск в этой свободе от собственности высшего из всех благ. В каком-то смысле это не менее соблазнительно, нежели отказ от собственности материальной и странствование «голого человека по голой земле». Это свобода «от» есть один из высших соблазнов человеческого духа, особенно яростно искушающий человека в момент крутых и бессмысленных переломов, воспринимаемых человеком как тирания и пришествие зла. В этом случае возникает и в обществе, и в отдельных индивидах яростное стремление к деперсонализации, к превращению в ничто и слиянию с космической пустотой. Это уже и не коллективизм, и не индивидуализм, и не общество высших ценностей, а люмпенизация всей страны, превращение ее в скопище философствующих или юродствующих бродяг, не желающих утруждать себя какой-либо работой – физической или духовной – и ведущих, по существу, растительный образ Жизни. Такое искушение свободой возможно и более чем вероятно при определенном развороте событий. И этот сценарий можно назвать сценарием «флора», или растительный образ жизни. Свободно ли растение? Да, свободно от очень и очень многого.
Второй сценарий – извращение понятия свобода – это сценарий «фауна», или разбойная шайка. В этом случае независимая и, естественно, не желающая трудиться личность начинает подчинять себе другие неличности, ссылаясь на то, что абсолютного равенства в мире нет и что на одном полюсе дрожащая тварь, а на другом – те, кто право имеет. Вероятен ли такой сценарий? Более чем. Соединяем ли он с первым? Конечно и безусловно. Имеются ли другие альтернативы? Да, имеются.
Третий сценарий – это создание других добровольных форм отчуждения свободы от большинства членов общества и передача ее в руки вождей. Такой сценарий можно назвать «ностальгией», когда долгое профанирование понятия «свобода» приводит к тому, что в обществе возникает жуткая аллергия по отношению к этому слову и «ностальгия» по диктатуре. Возможно, что мы буквально в нескольких шагах от реализации подобных сценариев, в худших их разновидностях. Но если общество преодолеет и этот соблазн, то какой же принцип свободы откроется ему при реализации четвертого сценария? И будет ли в условиях высшей собственности свобода высшим идеалом для человека, или же его заменят ответственность, чувство долга, идея высшей целесообразности и прочие соблазны и искушения? Нет, свобода останется, говорим мы, и вовсе не перестанет быть высшим идеалом и высшей целью. Но эта свобода будет свободой выстраданной и осмысленной. Что мы имеем в виду и что это означает на практике? Прежде всего, это означает, что мы пытаемся дать себе отчет в источниках нашего порабощения. Чем порабощен человек? И в чем он свободен? Вся история человечества, все мифы и легенды говорят о том, что наиболее мучительно человек воспринимает порабощение природной необходимостью, символом которой является смерть, как итог жизни и деятельность, как абсурд, ставящий под сомнение осмысленность человеческого бытия. Как развивалась эта идея необходимости освободить человека от природного зла и в чем видел и продолжает видеть род человеческий возможность такого освобождения? Рассмотрим этапы, которые проходит человечество в своей борьбе с природной необходимостью. В самом деле, ведь наша задача состоит не в том, чтобы прорисовать контуры каких-то новых утопий, а в том, чтобы увидеть траекторию развития, движения исторических субъектов во времени и пространстве и предугадать дальнейшие пути, выявить спектр дальнейших возможностей, предоставив все остальное свободной воле и свободному выбору.
Итак, первый этап – это небытие, это неразделенность человека, его невыделенность из природного мира, его слитность с ним и непонимание им своей отличности от всего, что есть не он. В соответствии с этим человек не ощущает, не осознает и не переживает своей смертности. Многие называют такое неведение блаженным, а такое дочеловеческое состояние – пределом всех мечтаний. Это сценарий «флора», который, возможно, и станет уделом множества людей, использовавших свою свободу для того, чтобы забыться и отречься от своего человеческого бытия. Но мы не верим, что это отречение может быть подлинным, а это погружение в небытие правдивым. Мы видим в этом глубокую ложь и не можем принять такой путь в качестве одного из вариантов свободы, ибо внутри него тот же страх смерти, то же сознание своей бренности, то же отсутствие высшей космической экзистенциальной исторической подключенности. В конечном счете спор против этого варианта есть открытый спор, где рано или поздно неизбежна апелляция к сверхчувствительному опыту в качестве последнего аргумента.
На втором этапе происходит отделение человека от всего, что его окружает и врастает в него, лишая его личности. На этом этапе человек начинает осознавать, что есть он и есть мир. И это сознание есть, по-видимому, нечто первичное и таинственное в том, что мы называем процессом эволюции на всех его уровнях. Итак, человек начинает осознавать, что он есть, он ощупывает мир, определяет его свойства, радуется своим открытиям, пугается своей беззащитности и рано или поздно наталкивается на факт своей конечности, своего скорого и неизбежного небытия. И тут начинается новый этап.
На третьем этапе человек начинает осознавать и примерять на себя свою фатальную неподчиненность миру природы. Он начинает осмысливать ее в различных формах. Идея личного бессмертия рождается и закрепляется в прарелигиозных обрядах, мистериях, мифах и ритуалах, где нет еще богов, но уже есть мир плотный и неплотный, материальный и нематериальный. Рождение тонкой реальности, ее дознание, ее прощупывание, понимание ее как пространства ухода от Несвободы (возможно, правда, в еще большую несвободу – фундаментальная гамлетовская проблема «страны, откуда ни один не возвращался»). Это отделение света от тьмы своим материальным первобытным аналогом, имеющим деление пространства на ночь вырванный из нее клочок света, освещаемый огнем костра, вокр которого собралось первобытное племя,– имеет фундаментальна гносеологический, а возможно, и космический характер. Путешествие в тьму, борьба с нею – это фундаментальный исторический, общечеловеческий мир, существующий фактически на пракультурном уровне и отражающий фундаментальную человеческую реальность, ее, но и не только ее.
Четвертый этап. Человек заявляет о своей свободе от природной реальности. Он бросает ей вызов. Он испытывает себя как носителя трансприродного смысла и содержания. Начатый знаком распятия, имеющим гораздо более древний и глубокий смысл, но сконцентрированным в христианстве, где проблема свободы имеет качественно, новое измерение и обретает качественно новый смысл, новый Эон, новый этап человеческой истории, ее собственно исторический этап, начинается между Прометеем и Христом и длится поныне, хотя и приближается к своему завершению. На этом этапе человек противопоставляет себя природе как злу и испытывает себя как концентратор и конденсатор надприродных энергий. Образ рыцаря и монаха, проходящий через средневековье, в действительности, как справедливо полагает Бердяев, является концентратором тех энергий, которые лишь развернули поле потенциальных христианских энергий в поле энергий кинетических, связанных с развитием техники и рождением новой технической цивилизации.
Пятый этап. Начавший борьбу человек, ощутив себя носителем высоких энергий, бросает вызов природе и обращает свои усилия на борьбу с нею от своего собственного лица. В этом суть науки нового времени, в этом ее великое искушение. На этом пути происходит очевидный срыв человека, борющегося с природой во имя высшей цели – снятия природной необходимости и обретения личного бессмертия и его падения, его грехопадения. Суть этого грехопадения состоит в том, что человек начинает ставить целью уже не высшую свободу от природы, а лишь комфорт – в его более изощренных и более самоубийственных модификациях. Опыт истории говорит о том, что поставивший в качестве своей цели комфорт человек неизбежно погибает, вырождается, ликвидируется как отступник, как изменивший своему предназначению, как предавший свой высший долг, как отбросивший невыносимое для него бремя свободы.
Этап шестой. Поставленные на службу комфорту техника и сопряженная с ней социальная технология, то есть адекватная этой технике (производительным силам) социальная организация общества, низведенная до так называемых производственных отношений, совместно порабощают человека, создают для него не природную, но столь же чуждую ему среду, в которой он столь же не свободен, которой он сам в той же мере порабощен. Осознание этой ловушки произошло, а точнее, совпало по времени с тем, что мы называем марксизмом, хотя и содержалось при этом во многих других учениях той эпохи.
Идея, не реализованная в коммунизме, но заметная в нем в качестве потенции, как раз и состояла в том, чтобы вернуть человека к его подлинным целям, придать новое напряжение истории, восстановить единственно освобождающее человека движение вверх. Суть теологии, лежащей в основе коммунистической доктрины и искусственно от нее отсеченной, состоит в том, что нет всемогущества и нет предопределенности в победе добра над злом, а есть лишь борьба и вера в историю. Эсхатология коммунизма переносит последнее событие истории в ее конец, отрицая при этом фундаментальность всех предшествующих событий. Там, в конце Света, где мертвые будут сражаться вместе с живыми, а боги вместе с людьми, там, и только там, решится исход космической и всемирной мистерии. Суть и смысл человеческой жизни – пик бессмертия, дарованный человеку,– есть это историческое бессмертие, состоящее в том, что он является участником всемирной и всевременной мистерии, участником, имеющим право на то, чтобы решать вопрос о конце истории. Решать, но не предрешать. В этом суть той напряженности, которая содержится в коммунистической эсхатологии.
Тьма властвует, но в пространстве, а не во времени. Во времени исход борьбы Света и Тьмы не предопределен. В этом смысл истории. Сброс этого нового постхристианского этапа, претендовавшего на придание истории нового энергетического импульса, претендовавшего на прорыв, ставит перед человечеством тяжелые проблемы. Эти проблемы особенно болезненны в нашей стране, где мещанский атеизм, приданный коммунизму Хрущевым, окончательно отсек для нас все измерения этой идеи, решающие вопрос о ее действительном месте в эволюционном процессе, о ее потенциале, о ее возможностях. Советское общество страдает тяжелейшей иллюзией, суть которой в том, что-де, мол, нам-то не надо ничего об этом говорить, мы на практике знаем, что это такое. На деле именно в нашем обществе, все связанное с действительным содержанием идеи, находится за семью печатями, и в этом смысле велика наша историческая ответственность за то, что идея оказалась дискредитированной и попранной. Однако ясно одно: идея комфорта не имеет вообще никакого будущего в XXI столетии, а идея прорыва, тот или иной сценарий такого прорыва должен быть осуществлен, коль скоро человечество действительно создано для свободы. В этом смысле все сценарии, которые мы намерены рассматривать как позитивные, содержат в себе свободу в качестве стержня. Вопрос лишь в том, как ее понимать и какой уровень свободы считать за основной и решающий. Высший смысл свободы – это свобода от космического абсурда, это свобода, несущая в себе тот или иной вариант решения эсхатологических проблем. Вот почему мы начали с того проекта, который давал этой проблеме максимально острое напряженное вертикальное разрешение. Мы считаем, что в том или ином виде этот проект должен быть восстановлен в своих правах. В этом суть того, что мы называем «белым коммунизмом». В этом эсхатологическая составляющая этого проекта. Хорош он для нас хотя бы тем, что абсолютно нематериалистичен, а значит, имеет шансы на реализацию в XXI столетии.

Доклад, прочитанный
на заседании клуба «Постперестройка»
9 января 1992 г.



Обсудить

Веб-страница создана М.Н. Белгородским 3 июня 2011 г.
и последний раз обновлена 7 июня 2011 г.
This web-page was created by M.N. Belgorodskiy on June 3, 2011
and last updated on June 7, 2011.

Рейтинг@Mail.ru Ramblers Top100







































.